![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Петр Алешковский
Dec. 12th, 2016 01:40 pmhttp://rara-rara.ru/menu-texts/petr_aleshkovskij_borotsya_tolko_s_soboj
Выход романа «Крепость» писателя, радиоведущего и археолога Петра Алешковского стал поводом для разговора о деревенской прозе, красоте сорняков, Соловках Захара Прилепина и травелогах.
— Если говорить об отмирании (похоронах) деревенской прозы, то, мне кажется, это еще каким-то образом может быть связано с интересом к истории. Мы помним, видели в последние годы и даже теперь обвал (ностальгических и не очень) произведений о советской эпохе. Сейчас же появляются книги с настоящим, вдумчивым интересом к отечественной истории средних, скажем примерно, веков. А. Иванов, Е. Водолазкин — и хороши, и популярны. Может быть, вектор интереса к «проклятым вопросам» нашей истории, не найдя ответов в советское время, шагнул дальше, «вглубь веков»? В своего рода поиске where did I go wrong?— Не знаю, как насчет глубокой древности, средневековья, давние споры, например, о том, что принесли на Русь монголы — нововведения или, наоборот, уничтожили складывающийся уклад, думаю, это — гадание на кофейной гуще. Так случилось. Точка. Другое дело, что возвышение Москвы, напрямую связанное с монголами, гениальная, жесткая, жестокая и хитрая политика Ивана Даниловича, в первую очередь, способствовали возникновению нового центра, подмявшего постепенно, но очень целенаправленно все, до чего смогла Москва дотянуться. В первую очередь мне жаль Новгорода и Пскова — северных республик, но потерявши голову, по бороде не плачут. Реконструкции возможны и они мне интересны, отсюда линия монгольского воина на фоне истории удела Джучи, в том числе и русских земель в XIV веке в романе «Крепость».
В Африке есть племена, культ предков которых состоит в их вере в то, что ушедшие отец, дед и прадед не ушли совсем, а просто стали невидимыми. Их «кормят», приносят на могилы пищу, советуются с ними, получая наставления во сне. Отец является часто, дед реже, прадед — лишь в исключительных случаях, когда надо вспомнить старинный закон или подтвердить генеалогию, или разрешить наиважнейший спор, сославшись на полузабытую ситуацию. Когда же умирает задающий вопросы сегодня, прадед отлетает к тем, кто «стали немыми», а умерший занимает место отца, подвигая остальных невидимых по лестнице. Память наша так и устроена — три поколения — то, что мы помним или можем помнить. Потом — работа историка, документы, проверка и перепроверка источников — наука, развивающаяся, не стоящая на месте.
С конца 70-х, когда я закончил МГУ, многое в понимании истории Золотой Орды изменилось. Стало понятно, например, что «поганое иго» не просто пало на Русь, но Русь приняла его, под жимом монгольской силы, приняла и была включена в состав государства, больше которого по протяженности в истории вряд ли случиться построить. Обретение независимости шло медленно, монголы были частью Руси, без них и Москва бы не построилась, и Тверь бы не сдалась на милость московского эмира. Уверен, что в XIII-XV веках на Руси многие в верхах знали тюркский язык, но раньше в советское время смотреть на нашу историю под таким углом было не возможно, закатали б в момент, как, впрочем, и закатывали. Дело историков еще не забыто.
Недавно снятый и показанный на широком экране фильм «Орда», где играют хорошие актеры, и где монголы показаны почти неандертальцами, визгливыми и жадно грызущими баранью лопатку, мало отличается от шедевров сталинской эпохи, имею в виду «Кубанских казаков» или по своему, гениального «Александра Невского». Пора разрушить мифы сталинской поры, но, увы, некоторые писатели, наоборот, старательно начинают плодить новые. Как, например, «Обитель» Прилепина, где ГУЛАГ показан, конечно, ужасным, но фальшиво, картонно, так, словно уже ушли, стали невидимыми наши отцы, деды и прадеды, в нем пострадавшие.
( Read more... )
Выход романа «Крепость» писателя, радиоведущего и археолога Петра Алешковского стал поводом для разговора о деревенской прозе, красоте сорняков, Соловках Захара Прилепина и травелогах.
— Если говорить об отмирании (похоронах) деревенской прозы, то, мне кажется, это еще каким-то образом может быть связано с интересом к истории. Мы помним, видели в последние годы и даже теперь обвал (ностальгических и не очень) произведений о советской эпохе. Сейчас же появляются книги с настоящим, вдумчивым интересом к отечественной истории средних, скажем примерно, веков. А. Иванов, Е. Водолазкин — и хороши, и популярны. Может быть, вектор интереса к «проклятым вопросам» нашей истории, не найдя ответов в советское время, шагнул дальше, «вглубь веков»? В своего рода поиске where did I go wrong?— Не знаю, как насчет глубокой древности, средневековья, давние споры, например, о том, что принесли на Русь монголы — нововведения или, наоборот, уничтожили складывающийся уклад, думаю, это — гадание на кофейной гуще. Так случилось. Точка. Другое дело, что возвышение Москвы, напрямую связанное с монголами, гениальная, жесткая, жестокая и хитрая политика Ивана Даниловича, в первую очередь, способствовали возникновению нового центра, подмявшего постепенно, но очень целенаправленно все, до чего смогла Москва дотянуться. В первую очередь мне жаль Новгорода и Пскова — северных республик, но потерявши голову, по бороде не плачут. Реконструкции возможны и они мне интересны, отсюда линия монгольского воина на фоне истории удела Джучи, в том числе и русских земель в XIV веке в романе «Крепость».
В Африке есть племена, культ предков которых состоит в их вере в то, что ушедшие отец, дед и прадед не ушли совсем, а просто стали невидимыми. Их «кормят», приносят на могилы пищу, советуются с ними, получая наставления во сне. Отец является часто, дед реже, прадед — лишь в исключительных случаях, когда надо вспомнить старинный закон или подтвердить генеалогию, или разрешить наиважнейший спор, сославшись на полузабытую ситуацию. Когда же умирает задающий вопросы сегодня, прадед отлетает к тем, кто «стали немыми», а умерший занимает место отца, подвигая остальных невидимых по лестнице. Память наша так и устроена — три поколения — то, что мы помним или можем помнить. Потом — работа историка, документы, проверка и перепроверка источников — наука, развивающаяся, не стоящая на месте.
С конца 70-х, когда я закончил МГУ, многое в понимании истории Золотой Орды изменилось. Стало понятно, например, что «поганое иго» не просто пало на Русь, но Русь приняла его, под жимом монгольской силы, приняла и была включена в состав государства, больше которого по протяженности в истории вряд ли случиться построить. Обретение независимости шло медленно, монголы были частью Руси, без них и Москва бы не построилась, и Тверь бы не сдалась на милость московского эмира. Уверен, что в XIII-XV веках на Руси многие в верхах знали тюркский язык, но раньше в советское время смотреть на нашу историю под таким углом было не возможно, закатали б в момент, как, впрочем, и закатывали. Дело историков еще не забыто.
Недавно снятый и показанный на широком экране фильм «Орда», где играют хорошие актеры, и где монголы показаны почти неандертальцами, визгливыми и жадно грызущими баранью лопатку, мало отличается от шедевров сталинской эпохи, имею в виду «Кубанских казаков» или по своему, гениального «Александра Невского». Пора разрушить мифы сталинской поры, но, увы, некоторые писатели, наоборот, старательно начинают плодить новые. Как, например, «Обитель» Прилепина, где ГУЛАГ показан, конечно, ужасным, но фальшиво, картонно, так, словно уже ушли, стали невидимыми наши отцы, деды и прадеды, в нем пострадавшие.
( Read more... )
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif){kind=small}
