elena_2004 | Entries tagged with интервью

Мой издатель не хотел ее печатать. Он говорил, что сейчас не время, это будет на руку Путину и его пропаганде, которая говорит, что все прибалты — фашисты. Я спросила: а когда геополитическая ситуация изменится? А мы сидим и молчим. Если бы Путина не было, его надо было бы выдумать, это очень удобно.
Я сказала, что мне все равно, я напишу эту книгу. Издатель согласился с условием, что я никому не скажу заранее, чтобы на него не давили. Они думали, что никто не будет читать, но первый тираж — 2000 экземпляров — раскупили за 48 часов.
— Вы говорили, что ваши родственники служили в администрации при немцах…
— Муж моей тети был шефом полиции в одном городе, мой собственный дедушка составлял списки евреев, советских активистов, которые потом были убиты. Он потом был сослан и умер в ссылке. У меня одна надежда, что он не знал, из-за чего эти списки составлялись.
— Отношение к дедушке изменилось?
— Я его не знала. Но до этого он для меня был героем, а потом перестал им быть. После того как он составил эти списки, он в вознаграждение получил двух советских военнопленных работать у него на участке.
— Вы много ездили по местам расстрелов, опрашивали свидетелей Холокоста. Расскажите об этих поездках.
— Со мной подписался на эту авантюру известный [израильский] охотник на нацистов Эфраим Зурофф. Он сказал: «Я враг Литвы, наследник убитых, ты наследница людей, которые убивали. Давайте сядем в машину, не будем бить друг друга, поищем правду на местах». Мы с ним объехали где-то 40 мест: 30 с чем-то — в Литве, 7−8 — в Беларуси.
Мы решили поехать и в Беларусь, потому что один батальон литовский так хорошо работал, что немцы отослали их к вам. И в 15 белорусских местах они убивали евреев. Им тоже сказали, что они едут убивать советских активистов, ну что, у активистов оказались длинные бороды и глаза потемнее. И они убивали.
— Свидетели тех событий хотели с вами говорить?
— Никто не отказался. И они все помнят. Есть такой интересный психологический феномен — называется импринтинг. Если кто-то в раннем детстве или юности испытал очень серьезное потрясение, оно остается на всю жизнь в памяти, в малейших деталях. Живых преступников, наверное, уже не осталось, им, может быть, под сто лет. Но свидетелям тогда было по 7−10−12 лет. Сейчас им 80−85, и они все прекрасно помнят.
Только один человек согласился дать свое имя, остальные боялись. Они говорили: «Придут и убьют». Я спрашиваю: «Кто?». Они говорят: «Литовцы».
( Read more... )
Читать полностью: https://news.tut.by/economics/533852.html

http://www.kp.by/daily/26617.4/3634227/ интервью экс-Председателя Верховного Совета Беларуси Станислава Шушкевича
-Вообще-то я туда ехал с совершенно другими намерениями - добывать для Беларуси нефть и газ, чтобы мы не замерзли. Но когда мы начали рассуждать, кто мы есть - Беларусь, Россия и Украина - пришлось сделать то, чего нельзя было не делать. И мы это сделали. Любопытна была позиция Назарбаева. Говорят, что это - восточная мудрость, а я думаю - хитрость. На следующий день после подписания Беловежских соглашений, 9 декабря, Горбачев возмутился: как это, три человека разрушили такой Союз! Надо собрать съезд народных депутатов. Ожил… Назарбаев в тот период говорил, что он бы не подписал Беловежское соглашение. Мы его в Вискули тоже звали. Он прилетел в Москву. И мудрость его заключалась в том, что он там «по техническим причинам» задержался. А в действительности он был у Горбачева. И тот ему пообещал должность председателя Верховного Совета в обновленном СССР - это потом сам Горбачев говорил на телепередаче.

Кто мы есть?
- Вы рассказывали в одном интервью, что это Геннадий Бурбулис (тогдашний госсекретарь при президенте РСФСР) надавил на всех, продиктовав фразу о конце СССР.
- Не надавил, а предложил. А я был плохим человеком, потому что очень плохо о нем думал. Я думал так: вот марксист-ленинец прилип к Ельцину, будет его в коммунистическую сторону тянуть. Ан нет - он предложил очень достойную фразу, которая не претерпела никаких изменений. Какой была предложена, такой и вошла в преамбулу Беловежских соглашений: «СССР, как геополитическая реальность и субъект международного права, прекращает свое существование». Она очень правильная, очень своевременная и очень уместная. С нее все началось. Я сразу сказал, что все подпишу.
- Как вообще подошли к этому моменту?
- В первый день, когда мы все туда приехали, мы собрались в апартаментах Ельцина. Во вторых апартаментах был Кравчук. А третьи я занимать не стал, подумал, что, может быть, еще кто-нибудь добавится, и занял хороший домик в лесу. И начали мы говорить… Стало ясно, что добыть нефть и газ для Беларуси можно только антирыночным способом, попросив о помощи Горбачева. И тогда мы подумали: а кто мы есть? У нас у всех было право подписания международных договоров. И тогда мы решили подумать, что мы можем в этом плане сделать. Фраза Бурбулиса породила начало. И я с той поры начал уважать советских философов.

- Не боялись? Не думали, что Горбачев мог дать приказ, и вас всех бы арестовали.
- Мы к этому готовились. Я знал, что поскольку приглашаю законно избранного президента России, надо обеспечить безопасность. В течение двух последних недель шеф КГБ Беларуси Эдуард Ширковский мне постоянно докладывал, что делается по безопасности встречи в Беловежской пуще. Когда у меня был официальный визит в США, Альберт Гор тоже спрашивал: не боялись, что Горбачев вас арестует? Ширковский, который стоял рядом со мной - я его тоже взял в ту поездку - с уверенностью отвечал: «Мы обеспечили безопасность». Он уже чувствовал, что он - шеф КГБ независимого государства. Потом, когда вышел на пенсию, уехал в Москву: потому что там пенсия была более выгодная и в интервью говорил: очень жалею-де, что я их не арестовал…

http://www.kp.by/daily/26621/3639713/
За последний год Константин Довлатов стал едва ли не самым популярным психологом в Беларуси. Почему не берут замуж, из-за чего не складываются отношения с партнером, как перестать зависеть от родителей - почти год он помогал белорусам разобраться в себе в психологическом реалити «Все сложится» на канале ОНТ. Мы решили расспросить Константина о его собственных ошибках, пути к успеху и выяснить, наконец, чего хотят мужчины и могут ли они быть счастливы рядом с женщинами.

- Константин, вы год разбирали психологические проблемы белорусов, что удивило сильнее всего?
- Реакция некоторых людей на предложенную помощь. Например, россияне очень верят, что у них может получиться. Украинцы не просто верят - начинают добиваться. А белорусы в комментариях к статьям пишут: «Ты, говнюк, не знаешь, как у меня все плохо» (улыбается). Белорус настолько разуверился, что может жить лучше, что уже смирился и обвинил окружающих в своих проблемах. К сожалению, это бесперспективная позиция.

- Разубедить невозможно?
- Не надо. Он самодостаточен в этой боли, он сделал ее частью своей нервной организации. С другой стороны, у вас много прекрасных людей. Они понимают, что ситуация не очень простая, но хотят, чтобы стало лучше. Делают и добиваются. Но есть те, кто в абсолютно тех же ситуациях говорит: «У меня не получится, я и пробовать не буду, лучше пожалуюсь на мир».

«Стал психологом, чтобы выйти из кризиса отношений»
- «Ты не знаешь, как у меня все плохо» идет от того, что многие не верят психологам. Вас тут же спросят: «А ты хотя бы свои проблемы решил?» Некоторые считают, что психологи – самые травмированные пациенты...
- Конечно! Для меня то, чем я сейчас занимаюсь, было способом выйти из затянувшегося кризиса отношений. Я был женат вторым браком, работал инструктором по йоге, денег не хватало, возникали конфликты. Пытался заработать больше – безрезультатно. Обратился к психологу, сделали расстановки (метод терапии, открытый немецким психотерапевтом Хеллингером, согласно которому многие наши проблемы связаны с травмами, перенесенными семейным родом в прошлом. – Ред.) на метафорических картах, восстанавливали род.
Когда я смотрел на карту бабушки, вспомнил ситуацию, отложившуюся в родовой памяти. Была ли она на самом деле – не знаю, возможно, это метафора. В 1922 году в Азербайджане Красная армия насильственно присоединяла местное население. На глазах у моей 12-летней бабушки расстреляли ее дядю и тетю, у которых она жила. И у бабушки навсегда отпечаталось: будь как все, иначе придут и убьют. По такому принципу жил и я: «Сиди, дурашка, куда ты полез, сейчас тебе отрежут ноги по самые уши».
И что бы я ни решал, как бы себя ни рекламировал, как психолога, - меня не видели. Когда я убрал подсознательное, те же мои действия вдруг оказались эффективными.
( Read more... )

Рубен Гальего: «Я – плохая училка»
– Кто подтолкнул к тому, что надо учиться?

– Пацаны, десять человек в палате для доходяг. Трубчевский детдом, Брянская область. Лес, глухая провинция. Я попал на кровать, где до меня жил мальчик Марат. Он умер, потому что окна не были заклеены и из них дуло. Так что нянечки называли меня Маратом в первые дни – пока не привыкли. Эти мальчики-переростки, которых директор детдома держал у себя лишних два года – за что и огреб по полной программе, – были блестящи: читали наизусть, учили языки, заставляли меня учиться. Умерли они в течение месяца в доме престарелых – и это стало одним из важнейших событий моей жизни: всех моих сокамерников по факту увезли на казнь.
– В доме престарелых, куда их отправили сразу после детдома?

– Не просто в доме престарелых – а в том доме, про который им заранее было известно, что они там умрут. Матрасы, по ним моча стекает… без вариантов, совсем. Они ехали туда, заранее зная об этом. И перед этим они заставляли меня учиться.
– Что такое хороший детдом?

– Специальное слово: «положняк». Есть положняк – хороший детдом. Нет – плохой. Положняк в нашем случае – тепло, еда, уход. Особенно уход – и образование. Банальная логика: у человека нет ног – он должен качать руки. Нет рук – ОК, развивай ноги. Знаю человека, который ногами картины пишет. Нет рук-ног – развивай голову. Если они есть, то в любом случае развивай голову, но интеллектуализация инвалидов необходима. Ну представь: рук-ног нет, а еще и дурной. Дурных и так много!
( Read more... )

http://daily.afisha.ru/archive/vozduh/books/nikakogo-slavyanskogo-bratstva-net-intervyu-s-avtorom-biografii-dunaya/
-В этой книге очень много рассказывается о том, какие символы вкладывали в Дунай раньше, когда он протекал по территориям империй. Происходит ли это сейчас? Используют ли сегодня Дунай для национальной мифологии?
Эпоха использования Дуная как государствообразующего мифа по большому счету завершилась. Старая Европа оставила этот период позади в середине XIX века, когда сформировались национальные государства. Немецкое прочтение Дуная — как символ национальной энергии, воды Дуная транспортировали вниз по течению цивилизаторский дух германской нации, в том числе транспортировали и венские вальсы. Тягой к таким дунайским плаваниям по-разному болели и баварские князья, и Габсбурги, и Гогенцоллерны, и Гитлер — но для любых немцев Дунай в основном река-миссия. Для венгров Дунай прежде всего символ национальной тоски, мадьярского одиночества в чужой Европе. Славянская мифология сформировалась позже венгерской и германской, она в значительной степени связана с идеями создания национальных государств, с кровавой борьбой за эту государственность. Российско-советская мифология Дуная — в главном мифология крови, жертвы, завоевания, потери жизни, причем со времен князей Олега и Святослава — через Петра и Суворова — до моряков советской речной флотилии.
Миф, который складывается сейчас и который пока, как любой молодой миф, работает конструктивно — миф о единой Европе и миф о Дунае как о реке, которая Европу способна объединить. Такой миф в меньшей степени важен для Германии и Австрии, потому что эти страны про Европу все знают, им объяснять не нужно. А вот в относительно молодых государствах, в новых членах ЕС, дунайское ощущение имеет немножко экзальтированный характер. Хороший пример, скажем, громадный музей современного искусства «Данубиана» в окрестностях Братиславы, который концептуально осмысливает новое дунайское пространство художественными способами. Для стран дунайского низовья Дунай, бесспорно, канал включения в Европу, скажу модное слово, важная не только транспортная, но и духовная скрепа. На практическом уровне все обстоит проще и довольно меркантильно, потому что страны бывшего Восточного блока активно пытаются освоить Дунай для туризма.

-Вы можете назвать три мифа, с которыми вы сталкиваетесь чаще всего, разговаривая, читая о Дунае?
Самый главный — это, конечно, миф о голубом Дунае, многократно перепетый и рассказанный стократно. Миф номер два — немецкая концепция Дуная в его противодействии с концепцией Рейна. Сначала это изложил важный немецкий поэт Фридрих Гельдерлин, потом его интерпретировал философ Мартин Хайдеггер, и с той поры новые интерпретации продолжают накладываться на старые. Эта история, как мне показалось, довольно важна для немцев как одно из направлений национальной философии.
( Read more... )

— Мой преподавательский опыт связан с монашеским периодом моей жизни. В 14 лет я ушел из семьи и присоединился к католическому братству, где я провел 14 лет. Это был мой осознанный выбор, я получил исключительный опыт и знания, работая в обычных школах. Мне было 19 лет, когда я начал преподавать философию, историю, социологию. Затем я стал работать с трудными подростками, с молодыми людьми, которых выгнали из школы и которые вели криминальный образ жизни. Это был потрясающий опыт, который я очень ценю. Жизнь этих подростков была страшной, безумной, но она была наполнена такими сильными эмоциями.
Именно в тот период я решил обратиться к кино. Я увидел фильм Луиса Бунюэля «Забытые», впервые я воспринял кино не как развлечение, а как своего рода духовное переживание. Я решил показать фильм своим ученикам, и он произвел на них такое же сильное впечатление. Тут я понял, что кино может стать для меня инструментом, который позволит достучаться до людей, дотронуться до их души.

— То есть вы решили продолжить учить посредством кино?
— Совсем нет. Мне нечему учить. Мне нечего сказать людям.

— Как нечего сказать?
— Скорее я хочу поделиться чувством, впечатлением. Художник должен накладывать определенное впечатление на зрителя, это впечатление должно оставаться на зрителе водяным знаком. В качестве темы я отталкиваюсь от себя самого. Так как все проблемы мира есть и внутри меня, я чувствую их, вижу. И всего лишь хочу поделиться этими ощущениями, с другими людьми, мы как бы часть одной большой семьи. И я хочу дать людям это ощущение, не идею, не ответ, не точку зрения, которую я бы мог им навязать. Я готов отбросить все ради личного опыта, который может в процессе получить человек.

— Каждый фильм вашей знаменитой трилогии («Койяанискаци», «Поваккаци», «Накойкаци» — прим. ред.) использует в названии слова индейцев хопи. Почему именно хопи?
— Любой коренной народ чувствует, что живет в центре Вселенной. В том месте, где я жил, хопи как раз были коренным народом. Их культура была мне доступна, и я ими очень восхищался. Не поклонялся, но симпатизировал. Как если бы вы изучали этнологию в университете, у вас был бы набор субъективных категорий, с помощью которых вы бы анализировали коренные народы. В моем случае я хотел взять категории, характеризующие хопи, и применить их к нам. Мне нужно было слово, у которого не было бы культурного багажа, которое бы никто не знал, мне хотелось представить новое слово. Слово, которое глубже отражает наш мир, глубже, чем мой родной язык. Культура хопи не знает письменности, и я транслитерировал слово по его звучанию.
Я склонен считать, что современные языки утратили способность описывать мир, в котором мы живем. Язык стал античным. А язык хопи очень ясный и сильный, он совершенно иначе описывает мир, каждое слово очень сильное и глубокое.
http://seance.ru/blog/interviews/godfrey_reggio/

полностью интервью историка Олега Романько Олег Романько: «Многие проблемы постсоветского пространства уходят корнями в годы Великой Отечественной»
– Можно ли говорить о том, что Вторая мировая война продемонстрировала невероятный размах такого явления, как коллаборационизм, когда сотни тысяч людей становились под чужие знамена против своих соотечественников?
– Да, в отличие от предыдущих периодов истории, коллаборационизм в годы Второй мировой войны стал массовым явлением. Причём во всех своих формах и проявлениях. Например, только в составе силовых структур Третьего Рейха проходило службу более 2 млн. иностранных граждан – почти десятая часть от общего количества немцев, мобилизованных в Вермахт, войска СС и полицию за период с 1939 по 1945 год. Из них около 1,5 млн. являлись советскими гражданами.
Однако уникальность коллаборационизма в годы Второй мировой войны не исчерпывается только этими количественными показателями. Сотрудничество населения оккупированных территорий с военно-политическим руководством нацистской Германии, на мой взгляд, – одно из главных «белых пятен» истории этой войны.
– Почему вы считаете коллаборационизм «белым пятном» Второй мировой?

( Read more... )

http://www.russianclimb.com/russian/polish_altitude2.html
- Заинтересован ли ты в том, чтобы о твоих достижениях узнало побольше людей?

- Конечно, мне приятно получать положительный отклик, хотя, с другой стороны, глубоко в душе я мятежник - мне не нравится быть частью всевозможных схем и процессов оценки человеческой деятельности в рейтингах. Мне кажется, что этот безумный культ звезд - это дешевка и один из современных пороков. Болезненная страсть к чему-либо - алкоголю, наркотикам, женщинам, жажда славы, погоня за деньгами - все это делает человека рабом.

- А у тебя страсть к горам?

- Да, но она из другой оперы, это источник моей мотивации. Это то же самое, что испытывает поэт, когда пишет стихи. Природа удовлетворения альпиниста в точности та же, что и у автора поэмы или портрета после завершения произведения. Восхождения - это очень сложное искусство, питающееся такой же творческой энергией, которая есть часть природы.
И это очень эстетичная форма творчества (красота природы), плюс в ней много спортивных ценностей и мистицизма, и эта многогранность позволяет нам жить полной жизнью. Однако, трагизм альпинизма - в экстремальном риске погибнуть, участвуя в восхождениях. Поскольку единственным настоящим источником удовлетворения является творчество, даже если оно несет страдания, даже если цена ему - жизнь, как в случае альпинизма, даже если все кончается суицидом, как в случае Ван Гога, даже если это означает полное крушение вашей семейной жизни и всего остального, как в случае многих политиков и бизнесменов. Я сам всегда храню свои альпинистские мечты в секрете. Это мое дыхание, моя жизнь.

полностью интервью http://rusplt.ru/policy/prekariat.html
Гай Стэндинг — профессор Лондонского университета и автор книги «Прекариат: новый опасный класс», в которой анализируется растущий класс социально незащищенных трудящихся. Стэндинг — горячий сторонник концепции безусловного основного дохода, то есть гарантированного государством денежного довольствия каждому гражданину. По мнению профессора, выплата пособия может быть обусловлена общественной активностью: минимальным участием в различных выборах, общественных слушаниях и так далее. Гай Стэндинг является одним из основателей Всемирной сети базового дохода (BIEN).
— Не могли бы вы рассказать нашим читателям о вашей теории? Что вообще такое «прекариат»?

— Прекариат нужно понимать в контексте глобализации и развивающейся фрагментации классов. В 1980-х годах началась глобализация. Идея была в том, чтобы создать глобальную капиталистическую рыночную систему — то есть открыть рынки труда по всему миру для миграции, капитала и так далее. И по ходу дела правительства, при поддержке МВФ и Всемирного банка, стали переходить к коммерциализации всех институтов и механизмов.
Возникло давление на зарплаты и соцпакеты в богатых индустриальных странах типа Швеции, Франции, Британии, Германии и США, поскольку мировое предложение рабочей силы утроилось буквально за ночь, с приходом на рынок Китая, Индии, а чуть позже — России и всех остальных стран бывшего Советского блока. С тех пор власть сместилась в сторону финансового сектора, и повсеместно разрастается неравенство — что в Китае, что в России, что в Великобритании.
Одним следствием этого стало появление многоуровневой классовой структуры, которая накладывается на всю глобальную экономику. На самом верху у нас плутократия: олигархи и прочая элита; это так не только в России — везде есть несколько крайне богатых «суперграждан», которые и дергают за ниточки в политике и других аспектах общественной жизни. Сразу под плутократами и элитами находится «салариат» (от англ. salary — зарплата. — РП) — люди с долгосрочными гарантиями занятости, премиями, пенсиями, медицинской страховкой и всем остальным; но их число сокращается.
Еще ниже — старый пролетариат. В те времена, когда я работал в России, этот слой был низведен до люмпен-пролетариата, особенно это касалось мужчин. Не будем забывать, что и советская система, и социально-ориентированные государства Западной Европы строились как раз под нужды пролетариата. Но проблема в том, что в ходе глобального производства капитала слой пролетариата все время сокращается.
Под пролетариатом возникает и растет прекариат (от англ. precarious — рискованный, нестабильный. — РП). Ниже прекариата — только беднота, люмпенизированные люди, живущие и умирающие на улицах без связи с обществом.
( Read more... )

Филолог европейской известности, поэт и переводчик — об изоляционизме, классическом образовании, имперском пути, породе менеджеров и европейском сознании.
www.novayagazeta.ru
— Почему же у нас отсутствует такой критический подход? Почему мы все время критикуем других — Европу, Америку, Украину — и не оглядываемся на себя?— Когда критикуем, а когда без разбора обезьянничаем. В Тульской области, в Заокском районе, где я живу летом, коттеджные поселки называются: Вестфалия, Гельвеция, что-то еще провансальское… У нас большие проблемы с самооценкой: спокойное и внимательное отношение к себе мало известно: или пренебрежение, или бахвальство. Я бы сказала, что те, кто занимается Россией за рубежом, с большим уважением относятся к тому, что здесь сделано, чем мы сами. Вот, например, я встретила в Швеции психолога, которая перевела Л. Выготского на шведский, «Психологию раннего детства». И она спросила: «Почему у вас психологи не хотят знать собственный опыт, который так интересен для нас и который представляет альтернативу психоанализу?» У самого Выготского, она заметила, все ссылки на французские источники, а Льва Толстого он не принимает во внимание. Это какая-то роковая черта: когда находки, сделанные в России, подхватываются в мире, а у нас не приживаются. Я не раз слышала, как наши интеллектуалы публично заявляли, что Россия в ХХ веке «ничего не дала миру». Это поразительно. Чтобы так сказать, нужно совсем не представлять себе культурной жизни в Европе. Музыка, живопись, мысль вобрали в себя множество плодов русского гения. Во Франции, например, есть общество, изучающее Льва Шестова. В энцикликах Пап встречаются цитаты из Флоренского, Булгакова, Бердяева. Вы представляете себе что-то подобное в наших церковных документах?

— Нам другие интереснее, чем мы сами, потому что мы себе не доверяем?
— Как говорил Пастернак, «причины бывают у кухонных ссор, у великих событий причин не бывает» — или их так много, что не стоит перебирать.Но одна причина для меня очевидна. Нет традиции школы и ученичества. Человек, пришедший в любую область знаний, не хочет быть продолжателем и учеником, он хочет начать все с самого начала. Я бы сказала, у нас недостает европейской скромности, когда человек — умный, талантливый, образованный — всю жизнь говорит, что он всего лишь ученик Хайдеггера. У нас же постоянный «страх влияния». И поэтому не создается средней зоны культуры, где живут не гении, но где та почва, на которой они растут. У нас получается — вдруг появляется гениальный Бахтин (на самом деле, не вдруг: он начинает в творческой среде русского философского Киева), а вокруг него — пустыня. Оказывается, что вступить в разговор с Бахтиным просто некому.
---

( Read more... )

- Мы же учимся, мы опыт набираем, мы проживаем жизнь. И фактически фотография – это один из путей получения опыта.

- Творчеством заниматься далеко не каждый может, это определённая ступень развития. До этой ступени творчество человеку непонятно вообще, он ничего не способен создать. У него задачи нет создавать, он учится грамотно потреблять. Он учится адекватно реагировать, принимая. Потом обучился, накопил опыт, энергия начинает в нём накапливаться, и тогда он получает возможность учиться творить. Это уже следующий этап – отдачи…

- Я не знаю другой такой метаморфозы в биографии фотографа: человек много лет подряд снимал одно, а через какое-то время начал снимать совершенно другое. В 80-х вы снимали документалистику о людях, а теперь вы занимаетесь пейзажными съёмками, где человек вообще не присутствует. Как будто прожито две разных фотографических жизни. Это два разных человека, два разных Соколаева ?

- Ну, практически да. Все же мы развиваемся по ступенькам, и для того, чтобы в человеке произошло резкое изменение – оно должно произойти за счёт чего-то. В человека начинают поступать новые знания, новый свет, и он по-другому начинает смотреть на мир. И привычные вещи видятся в совершенно другом контексте. И тогда начинается переоценка всего. Начинает интересовать картина мира: А где я? А что я? А что я делаю, чем я занимаюсь?

( полный текст )

полностью интервью http://sobesednik.ru/politika/20150301-andrey-bilzho-menshe-smotrite-televizor-bolshe-dumayte

– Год назад с вами произошла дивная история. За позицию по «делу Косенко» вас вызвали на заседание комиссии по психиатрической этике. Чем все закончилось?
– Тем, что через четыре месяца Косенко отпустили. А для меня чем оно могло закончиться? Я не работаю психиатром. Лишить меня диплома? Я на пенсии. Отобрать ученую степень? Удостоверение кандидата наук по закону аннулировать нельзя.
Я мог бы всех послать и никуда не ходить, но мне стало интересно. Заседание проходило в кабинете главного врача больницы имени Алексеева (бывшая Кащенко). Зачитали, в чем я виноват. Дали мне слово, и, не поверите, мнения ученых разошлись. Некоторых удалось убедить, что показаний для стационарного принудительного лечения не было, что существует принудительное амбулаторное, условия которого Михаил Косенко неукоснительно соблюдал.
Потом меня попросили подождать за дверью, но я ушел пить коньяк к другу. Коллеги, посовещавшись, написали два заключения. В одном, официальном, меня типа пожурили – его подписали не все. Второе было особым мнением неподписавшихся: Косенко не нуждается в стационарном лечении и доктор Бильжо во многом прав. За что им большое спасибо.

– А вам не обидно было? Вы же столько лет пропагандировали психиатрию с человеческим лицом.
– Конечно, обидно. Я им так и сказал: назовите мне второго человека, который бы по радио, по телевизору, в заметках забавно, весело и по-человечески рассказывал о психиатрии. Нету второго. И теперь вы меня вызываете на ковер! Меня это всё не испугало – я не работаю ни в каких учреждениях, откуда меня можно было бы уволить или лишить премии.
Но мне потом много писали действующие психиатры – просили понять, что они не могут высказываться открыто, им семью кормить надо. Люди держатся за свое место, это естественно и понятно, и я не осуждаю.

Владимир Соколаев - Сын пастуха. Село Белогородка Мариинского района, 15 сентября 1979 года.

- Я всё пытаюсь понять – зачем? Вот я ребёнок, мне пять лет, ничего не знаю ни о мире, ни о фотографии, я вас тяну за одежду и спрашиваю: «Дяденька, ну вы зачем всё это делали-то ?».

- Так вот, если тебе пять лет, ты же не знаешь этой страны. Ты посмотри на неё, вот она – на фотографиях! Это не передовики, не лучшие люди нашего поколения, но это и не худшие люди нашего поколения. Это те самые люди, которые составляли тело страны.

( Читать и смотреть дальше )

полностью интервью с режиссером Павлом Павликовским http://izvestia.ru/news/570773

— Откуда эта история?
— Не помню точно. Обычно у меня в голове крутятся сразу несколько разных историй. Про какие-то забываю, потом почему-то они всплывают. Где-то лет 6 назад меня стала сильно занимать эта интрига. Никаких деталей, просто идея про подчинение отдельной личности трайбалистскому государству.
— Трайбалистскому? Что вы имеете в виду?
— Польша и католицизм — взаимозаменяемые понятия в массовом сознании. Поляк — значит католик. Такая вот архаичная, родоплеменная тождественность. Застрявшая в голове идея вдруг совместилась с одним любопытным знакомством. В Оксфорде меня представили пожилой и очень милой женщине, польской еврейке, которая в давние времена получила печальную известность как «красная Ванда».
Будучи государственным обвинителем на процессах «врагов народа», она беспощадно выносила смертные приговоры. Затем я узнал, что польские власти потребовали от Англии ее выдачи за «преступления против человечности». Так совместились две линии очень разных женщин. Бывшая сталинистка, ставшая циничной прожигательницей жизни, и молодая, истово верующая девушка. Греховность и чистота. Опыт и наивность. Безверие и вера.
....
— Как же тогда объяснить, что многие рецензенты выделили именно тему холокоста и вины поляков перед евреями как лейтмотив вашей картины?
— Повторю — мой фильм не об этом. Мой фильм не о вине, а о прощении, христианском, библейском прощении. Я никого не хочу клеймить. О вине простых поляков, выдававших нацистам соседей-евреев ради овладения их собственностью, сказано уже много, написаны книги, вот уже лет 15 идет дискуссия в обществе. Меня больше занимают ценности человеческого бытия. Меня радует, что картину очень хорошо воспринимают в странах, где еврейский вопрос в польском ракурсе мало кому знаком, — в Южной Корее, Испании, Колумбии.

http://www.rusrep.ru/2007/16/interview_shanin
Почти все свое детство вы провели в сибирской ссылке. И все же вы говорите, что любите Россию. За что?
В детстве я действительно был арестантом советского правительства и свою сознательную жизнь начал находясь на спецпоселении в Сибири. В то время было принято, чтобы вместе с арестованным человеком в ссылку отправлялась вся его семья. Мы, разумеется, голодали, но я склонен вспоминать о случившемся как о некоем интересном жизненном эксперименте. Я выехал из России без гнева и ожесточения по отношению к ней. Уже в детстве я четко разделял русский народ и так называемые «органы». В том алтайском селе, куда я попал, люди относились ко мне очень хорошо, я дружил с местными мальчишками — это время не оставило во мне чувства злобы или горечи.
Ирония судьбы заключалась в том, что арест оказался для нас спасением, поскольку члены моей семьи, оставшиеся в Вильно, погибли, когда туда пришли нацисты и вырезали всех евреев. Я понимал, что меня спас Советский Союз: мою сестру, которой было четыре года, нацисты убили.
Что же касается более взрослой жизни — русская литература сыграла важную роль в моем воспитании. Россия как мощный культурный феномен во многом определила мое отношение к жизни и понимание своего места в ней. Но был мост, который связал столь любимую мною русскую культуру с российским, тогда советским, правительством, совершавшим странные, а иногда ужасные действия. Этим мостом стали для меня война против нацизма, которая оправдала в моем сознании человека и ученого существование Советского Союза, и русское крестьянство, ставшее главной темой моей научной работы. И не только само крестьянство, но и работы крупнейших российских крестьяноведов, представлявших в начале прошлого века цвет блестящего, лучшего в мире крестьяноведения. Советские власти любили заявлять, что их страна — лучшая в мире, но при этом часто упускали то, в чем она действительно была сильнее всех. Такие ученые, как Чаянов, Челинцев, Макаров, — это мои учителя, хотя лично я с ними никогда не встречался. Однако именно благодаря им я получил целостное представление о российской действительности. Поэтому иногда я позволяю себе наглость говорить моим русским друзьям: «А ведь в каком-то смысле я знаю Россию лучше вас, потому что вы, в отличие от меня, ничего не знаете про крестьянство, хотя все вы дети и внуки крестьян».
( Read more... )

полностью перевод интервью, взятого X. Р. Никербокером у К.Г.Юнга в октябре 1938 г.: http://psycho.org.ua/txt/jung/j005.htm

Но теперь оставим это в стороне, и позвольте мне объяснить, в чем заключается мое лечение. Как врач, я обязан не только анализировать, ставить диагноз, но и предлагать лечение.
Почти все время наш разговор шел о Гитлере и немцах как несравненно более важных явлениях диктатуры. Исходя из сказанного, я должен назначить лечение.Чрезвычайно трудно бороться с такого рода явлением.Это крайне опасно. Я имею в виду род состояния, когда человек действует под принуждением.Далее, когда мой пациент действует под властью высшей силы, силы в нем самом, подобно голосу Гитлера, я не рискую приказывать ему не подчиняться своему голосу. Он не послушает меня, если я рискну приказать. Он будет действовать даже решительнее, чем если бы я ему не приказывал.Единственное, что я могу предпринять, это попытаться, интерпретируя голос, побудить больного вести себя с меньшей для него самого и общества опасностью, чем если бы он подчинялся голосу непосредственно без интерпретации.
Поэтому я полагаю, что в этой ситуации единственный путь спасти демократию на Западе, под Западом я подразумеваю также и Америку, не пытаться остановить Гитлера. Можно попробовать отвлечь его, но остановить его невозможно без громадной катастрофы для всех. Его голос говорит ему объединить всех немцев и вести их к лучшему будущему, лучшему месту под солнцем, к процветанию и богатству. Невозможно удержать его от осуществления этих намерений. Остается лишь надеяться повлиять на направление его экспансии.
Я предлагаю направить его на Восток. Переключить его внимание с Запада и, более того, содействовать ему в том, что удержит его в этом направлении. Послать его в Россию. Это логичный курс лечения для Гитлера.
Я не думаю, что Германия удовольствуется куском Африки, большим или малым. Германия поглядывает на Британию и Францию с их заманчивыми колониальными владениями, и даже на Италию с ее Ливией и Эфиопией и задумывается о своих собственных размерах, противопоставляя семьдесят восемь миллионов немцев сорока пяти миллионам британцев на Британских островах, сорока двум миллионам французов и сорока двум миллионам итальянцев, и она готова считать, что должна занять в мире место, не только большее, чем занимает одна из трех великих западных держав, но гораздо большее. Каким образом она достигнет этого на Западе без уничтожения одной или более наций, его населяющих? Существует единственное поле приложения ее действий - это Россия.

Никербокер: Что произойдет, если Германия попытается свести счеты с Россией?
( Read more... )

Проект 34mag.net "Рома едзе" начался два с половиной года назад: несостоявшийся белорусский айтишник Рома Свечников бросил универ на третьем курсе и уехал в безвременную кругосветку. В его рюкзаке были ноутбук, фотоаппарат и около 200 долларов. Через два с половиной года Рома вернулся в Минск, обогнув Землю.Читать полностью: http://news.tut.by/society/424245.html

В новых местах Рому мало интересовали достопримечательности – страны он изучал через людей, которых встречал. Каждый материал он снабдил аудиозаписью звуков местного радио, более чем сотней собственных фотографий и видеоэкспериментами. Например, в Иране Рома попытался проникнуть в храм под видом женщины: выщипал брови, тщательно побрился, накрасился и соответствующе нарядился...За время кругосветки он проехал, проплыл и прошел больше 150 тысяч километров и побывал в 25 странах. Первая часть реалити-проекта Ромы вышла книгой. Это путешествие от Минска до Лос-Анджелеса через Грузию, Армению, Иран, Азербайджан, Алтай, Монголию, Китай, Лаос и Таиланд. Вторая часть путешествия: Лос-Анджелес, Аляска, Нью-Йорк, Мексика, Гватемала, Гондурас, Никарагуа, Коста-Рика, Панама, Колумбия, Эквадор, Перу.

...
– Что изменилось в тебе за время, пока ты в Минске?
– Я в какой-то степени начал видеть людей насквозь – я на них смотрю и вижу не просто зеленые глаза и волосы каре, а вижу другой слой. Раньше я не мог о нем так буквально говорить – это не было для меня так очевидно. На самом деле, мы все умеем делать это в той или иной степени.
Я вообще могу рассказать о людях многое по их глазам, по их лицу. Но я говорю именно о наших людях – с иностранцами у меня вряд ли так получится. Но ввиду того, что я насмотрелся на Других, увидев своих, они стали для меня какими-то прозрачными. В китайцах я точно не разгляжу сути – там совсем другое устройство, как и у американцев.
...
( Read more... )

Его известность стремительно растёт. Выставки и призы в Канаде, Франции, Германии, Польше, Китае. Парижский коллекционер, прочитав о нём статью в «Black and White», позвонил и сказал: «Не волнуйтесь, у меня есть Картье-Брессон, Кертеш… вы будете в хорошей компании». Встречайте, застенчивый витебский философ двухметрового роста - фотограф Александр Веледимович (ava_veled).

( Интервью с Александром Веледимовичем )

Фотограф Александр Веледимович (

ava_veled)
Официальный аккаунт http://cargocollective.com/veledzimovich

Интервью записано и подготовлено marikapa13

Страница "30 Day Photo" на Facebook. Группа "30 Day Photo" во ВКонтакте. Сообщество "30 Day Photo" на Facebook.

http://www.belgazeta.by/ru/2014_05_26/event/29128/
Есть подозрение, что когда пресс-служба главы белорусского государства давала согласие руководству телеканала «Дождь» на интервью Александра Лукашенко телеведущей Ксении Собчак, они ожидали, что светская львица будет спрашивать чушь: про бренды, про отдых, про спорт, в конце концов.Что возьмешь с этих светских львиц? Но интервью у Собчак получилось знаковым и даже, не побоимся формулировки, эпохальным.В первый раз лет за 10, пересматривая видео и вчитываясь в сказанное белорусским лидером, обращаешь внимание не на ответы, а на вопросы. В этом смысле Ксения Собчак оказалась куда профессиональней даже такого мастодонта тележурналистики, как Савик Шустер. Она умеет задавать вопросы. Можно сформулировать еще более кратко: она умеет задавать. Даже такому мастеру публичных высказываний, как Александр Лукашенко. Равных которому в умении крутить собеседником, располагать к себе, мягко уходить от ответа, на наш взгляд, на пространстве бывшего СССР нет: даже медный профиль Владимира Путина тут бледнеет.В содержательном плане Лукашенко сказал Собчак ровно то, что он говорил уже много раз. Он не готовит преемника, ведь человек «должен подняться оттуда, он должен сам подняться». Президент будет «самым счастливым человеком, если придет на смену человек, который поднимется». Белорусский лидер не стал бы сажать российского оппозиционера Алексея Навального - тот ничего противозаконного не сделал. А те, кто сидят или сидели в Беларуси, действительно того заслужили, ибо нечего было разбивать стекла Дома правительства. России нужно не претендовать на новые территории, а благоустраивать те, которые уже есть.

( Read more... )

Фрагмент интервью:
"У меня, кстати, много слов, которые я запрещаю произносить. Я запрещаю произносить слово «духовность», запрещаю произносить Художник с большой буквы, вообще запрещаю все писать с большой буквы.

А духовность с маленькой буквы?
·         С маленькой буквы тоже. Мне кажется, это совершенно бессмысленное слово в том контексте, в котором оно сейчас произносится. Оно ничего не означает. Поначалу дети приходят обсыпанные таким количеством штампов, они говорят такими блоками. К нам пришел поступать мальчик, юный совсем, лет 19-ти… Я представляю, как из него вырастет новый министр культуры, уж очень он похож на нынешнего. Он пришел, поклонился, изобразил радость, сказал: «Как я мечтал с вами познакомиться, Марина Александровна! Михаил Юрьевич,- сказал он Угарову, – как я мечтал!» Мы как-то насторожились, мы не ждали такой любви.
   ·         Я очень хочу быть режиссером!
·         Почему вы хотите?
·         Я очень люблю людей.
·         Вы людоед?
Мальчика сбить было очень трудно, он произносил все эти глупости, и когда он встал и сказал: «Вы помните, наверное, что вы в ответе за тех, кого приручили?» Я сказала: «Так, молодой человек, а вот этого вам совсем бы не стоило произносить, потому что нет сейчас ничего пошлее, чем упоминать Экзюпери!» Я к летчикам не имею претензий, но дальнейший тираж, образовавшийся из этих, в общем, не мудреных истин, он чудовищен совершенно. И когда люди вместо того, чтобы вникнуть в реальность, начинают пользоваться такими блоками - это страшное дело. Все это ушло в юное сознание.
Я спрашиваю одну девочку: «О чем бы ты хотела снять фильм?» Она говорит: «О тяжелом положении интеллигенции». «Замечательно, - говорю я, - а что у тебя с тяжелым положением? Чем мама, папа занимаются?» Она отвечает: «У них все хорошо». Так вот не надо разговаривать «в общем», они все «в общем» разговаривают. Поэтому мы сразу убираем ситуацию, при которой они чувствуют себя большими художниками. Эта ситуация мешает.
Мне кажется, сегодня мессианская культура исчезла… Когда художник - Мессия, когда он Господь Бог, когда он где-то там наверху, смотрит на жизнь сверху вниз и берет на себя право учить кого-то жизни. Для меня очень важен диалог на равных, и только в этом диалоге мы можем что-то понять. Как только я сверху, я не вижу своих возможностей, я не понимаю, почему я должна кого-то назидать, кому-то указывать, как жить, как существовать, иметь духовность или не иметь…"

http://www.kinote.info/articles/8170-marina-razbezhkina-realnost-poteryala-formy