— В книге вы приводите шокирующие детали этих преступлений: про золотые зубы, которые потом от убитых евреев переставляли литовцам, их вещи, которые раздавали населению. Это сознательный ход?
— А как разбудить народ? Конечно. Все думали, что это просто статистика — 200 тысяч человек. Для того чтобы люди поняли, почувствовали сердцем, им надо показать чьи-то зубы, чьи-то разбитые о дерево детские головы. В некоторых местах в детей не стреляли, они похоронены с целыми черепами.
— То есть заживо?
— Да, хоронили живыми или били головой о дерево. Люди говорят, что в некоторых местах деревья выкрученные, потому что столько детских черепов о них ударили. Если говоришь об этом, любая мать уже не будет думать, что это просто статистика.
Пусть вся страна знает, что если дома есть антикварные вещи, как у меня от бабушки, — кровать, шкаф и часы… Откуда я знаю, где она их купила? И купила ли? Моя бабушка жила в Паневежисе, там раздали еврейские вещи всем. Театр, школа, аптеки — все получили. И после этого осталось еще 80 тысяч вещей. Велосипеды, чашки, сумки, чемоданы, полотенца — что угодно. В городе жило 20 тысяч человек. Каждый получил в среднем по четыре вещи. Да, может быть, не все брали, но представляете, какой масштаб?!
В советское время приходишь к стоматологу, он спрашивал: ваше золото или наше? Откуда мы знаем, что это за золото? Врачи мне стали говорить, что золото из зубов убитых евреев стало появляться в 70-е. Люди их очищали и стали продавать.
— Как сами участники преступлений потом объясняли свои действия?
— Они говорили, что не виноваты. Они не говорили «евреи» или «советский житель», они называли тех, кого они убивали, «обреченными». Они чувствовали, что кто-то их обрек на гибель, и когда люди у ямы, то «если не я буду стрелять, то другой будет».
Есть очень типичный ответ участника расстрелов в 15 местах в Беларуси. Вот люди ложились ничком, головой в землю, их стреляли, потом на них новая группа, их стреляли. И этого преступника спрашивал журналист: «Если отец с сыном легли, вы кого первого стреляете?». Он отвечал: «Мы же не звери какие-то, на глазах отца убивать сына. Отца первым, конечно, стреляли».
Притом они каждое воскресенье ходили на исповедь. У каждого батальона был свой ксендз.
— Какая позиция костела была в те годы?
— Весь антисемитизм начался с костела. В Литве католическая церковь была очень антисемитская, еще со Средневековья. Некоторые ксендзы в своих костелах говорили, что убивать нехорошо, некоторые прятали евреев, а некоторые — что евреи сосут кровь и убили Христа. И они отпускали грехи [батальонам] каждое воскресенье.
( Read more... )

Читать полностью: https://news.tut.by/economics/533852.html

Оригинал взят у newsvitebsk в На место строительства копии Софийского собора приезжал Николай Шерстнев со священниками

http://www.pskov.kp.ru/daily/26505.3/3373215/

Реставрация Изборской крепости началась в 2012 году, но о качественных работах нельзя было говорить с самого начала, уверяет один из местных архитекторов.
- Нам поставили срок пять месяцев, а чтобы качественно выполнить весь объём работ нужно было 4 года, - пояснил собеседник. - Работа велась с нарушениями. Например, реставрацию вели неквалифицированные работники, их приходилось обучать всем премудростям на месте.
В список объектов, которые реставрировались тогда, попали: сам контур крепости, крепостные башни, Никольский собор, Никольская церковь на Труворовом городище, купеческие усадьбы и ряд других объектов.Претензии посыпались сразу же. Вначале от местных жителей, потом от субподрядчиков. Жаловались на качество работ, на отношение к памятникам. Изборяне фотографировали «израненные» здания и отправляли снимки по всем инстанциям – от местных СМИ до главы региона.
А в 2014 году «зазеленела» Никольская церковь на Труворовом городище. Буквально. Сквозь белую штукатурку стали повсеместно проступать зеленые пятна. Забили тревогу прихожане. Оказалось, на стенах поселились грибы, а причиной стало несоблюдение элементарных требований к реставрации. Вместо дистиллированной воды брали воду из соседнего озера.
Руководитель госкомитета Псковской области по охране объектов культурного наследия Псковской области Елена Яковлева уточнила, что тогда же областные власти обратились к генподрячику – ЗАО «Балтстрой».
- Ему было направлено уведомление, и прошлым летом в рамках исполнения гарантийных обязательств были выполнены работы по приведению памятника в надлежащее состояния, - пояснила она. – Была сбита штукатурка, проведена антисептическая обработка. Все работы завершены летом 2015 года.

http://zapadrus.su/zaprus/istbl/350-1863.html

Исключительный правовой статус русского православия в иерархии религиозных институтов империи наделял эту государственную Церковь положением «первенствующей и господствующей»[11]. В силу своего особого статуса Церковь обладала широким спектром возможностей, правовых и административных, для защиты своих интересов с помощью правительства и местной администрации.
Иерархия «терпимых» религиозных организаций выстраивалась в зависимости от исторических и политических факторов, включавших догматические и канонические аспекты. В частности, близость к вероучению Православной церкви[12]. В связи с указанными критериями иерархия веротерпимости выглядела следующим образом.
На вершине вероисповедно-правовой иерархии стояла Православная церковь, обладавшая привилегиями исключительного характера. За ней следовали покровительствуемые российским императором лютеранская и реформатская церкви, община гернгутеров, армяно-грегорианская, армяно-католическая и римско-католическая церкви. Ниже этих “иностранных” христианских конфессий и общин по объему привилегий стояли общины евреев-караимов, мусульман-суннитов и шиитов; ещё менее привилегированной была община евреев-талмудистов; наконец, последней из привилегированных общин были ламаисты – калмыки и буряты... Признанными, но лишенными привилегий, были шотландские и базельские сектанты, менонниты и баптисты Закавказья, сибирские шаманисты и самоеды-язычники[13].
Легитимность религий, которые были традиционны для многочисленных народов, присоединённых к России, свидетельствовала о том, что государство законодательно признавало те религиозные различия, которые возникали в российском обществе по мере роста имперского пространства. Российская монархия, наделив неправославные конфессии и религиозные общины правовым статусом «терпимых», взяла тем самым на себя обязательство соблюдения гражданских прав своих подданных, никогда не принадлежавших к Православию. Они являлись, согласно общему правилу, полноправными гражданами России[14].
В принципиально ином положении нежели «терпимые» российской монархией «иностранные» вероисповедания и секты, оказались религиозные общины старообрядцев-великороссов. Законодательство о «расколе», как правовая основа репрессивной политики николаевского правительства, ставило общины старообрядцев в положение, которое с правовой точки зрения можно определить как религиозная нетерпимость или дискриминация. Уже с начала 20-х годов XIX в. правительство вступило на путь ограничений и частных запрещений «публичных проявлений раскола»[15]. Затем последовали меры, которые законодательным образом ограничивали гражданские и религиозные права старообрядцев, полученные ими во времена правления Екатерины II и Александра I[16].

( Read more... )

http://ttolk.ru/?p=26098
Из пяти униатских митрополитов Киевских, Галицких и всея Руси в период перед Переяславской радой трое закончили иезуитские коллегии, один – Краковский университет, а последний – греческую униатскую коллегию в Риме. Из четырех православных митрополитов Киева с момента восстановления кафедры в 1620 году и до Переяславской рады, один окончил Острожскую академию, двое – Львовскую братскую школу, причём один из них, Пётр Могила, учился и в католических университетах. Последний – Сильвестр Косов, закончил сначала Киевскую братскую школу, а затем – иезуитскую коллегию в Оломуце.
Как мы видим, верхушка церковной иерархии Западной Руси XVI-XVII веках получила образование либо непосредственно в католических, часто иезуитских учебных заведениях, либо – в православных школах, созданных по образцу иезуитских коллегий. Распространенной практикой был переход в униатство с целью получения образования у иезуитов: последующее возвращение в православие и покаяние почти гарантировали блестящую церковную карьеру. Еще раз заметим, что в течение всего описываемого периода в Московском царстве ещё нет ни одного задокументированного учебного заведения.
Не следует думать, что через Украину в Московию проникала исключительно латинская учёность. Греки, такие как Константин Корнякт, сыграли значительную роль в становлении Львовского православного братства, здесь же, во Львове, был написан и первый учебник греческого на церковнославянском. Не только западная католическая, но и греческая православная культура проникала в Московию через Украину.
---
Единый поток украинизации, а, следовательно – полонизации и европеизации московской культуры вовсе не ограничивался церковью. Он затронул и царский двор: например, учителем детей Алексея Михайловича стал Симеон Полоцкий, человек со стандартной для русских интеллектуалов того периода биографией: белорус, выпускник Киево-Могилянской школы, учёба в Виленской иезуитской коллегии и переход в униатство, возвращение в православие и покаяние и, наконец – блестящая карьера в Московии. Симеон, виднейший московский литератор эпохи, научил будущего царя Фёдора Алексеевича и царевну Софью польскому, латыни и стихосложению. Он же был и одним из крупнейших борцов с расколом.
Как пишет Н.С.Трубецкой: «Вся русская риторика … как церковная, так и светская, восходит именно к этой украинской традиции, а не к традиции московской, которая так и погибла окончательно, не оставив о себе других свидетельств, кроме указаний, извлекаемых из произведений расколоучителей вроде Аввакума».
( Read more... )

http://polit.ru/article/2013/08/17/dolbilov/
Британский опыт в Индии всегда был на слуху и на виду у российских администраторов, и особенно с 60-х годов ссылки на него становятся таким хорошим тоном в аналитических записках бюрократов. Общий тон был такой, что мы не выбиваемся из правила, мы не звери и мы даже лучше других, в Индии вон что творится, какое там было жестокое подавление знаменитого сипайского восстания! Вот это не совсем пустая риторика. Действительно, имперские управленцы присматриваются, что-то берут, что-то используют как риторический опыт, и в любом случае Российская империя оказывается в каком-то общем поле имперских проблем. На более конкретном уровне, на уровне практической политики, мне кажется, соседство Пруссии, затем уже Германского рейха, новосозданной бисмарковской Германской империи и соседство Австрии, а с 1867 Австро-Венгрии (все-таки, применять это название к более раннему периоду до создания Двойной монархии некорректно) было определяющем. Да, смотрели на Британию, смотрели на Францию, на Османскую империю, но на уровне управленческой ткани принципиальными были прусское и австрийское соседства.

Если суммировать, неизбежно упрощая, этот имперский опыт, то можно сказать, что Пруссия и Австрия служили двумя альтернативными моделями политики. С Пруссией связывалась, особенно начиная с бисмарковской эпохи, успешная ассимиляторская политика гомогенизации. Я употреблю это кошмарное слово. Лесков использовал слово «уединоображивание», мне оно очень нравится. Это прусское уединоображивание, и дискурс был примерно такой: пруссаки молодцы, вот немецкая аккуратность, немецкая методичность, немецкая последовательность, куда нам там до них! И на этой же волне рождались такие полунеформальные проекты, обсуждавшиеся в 60-е годы: половину Царства Польского, наиболее крепкий орешек для российской ассимиляции отдать Пруссии, Бисмарку, пусть он там продолжит свою политику и прекрасно справится, а мы оставим поляков пожиже, послабее, помягче и что-то с ними сделаем. Подобный дискурс проявлялся даже в подступах к практической политике.
Австрийская политика связывалась больше с принципом «разделяй и властвуй». И она официально всегда больше осуждалась. Австрийский эксперимент поощрения этнической самобытности, создания культурно-этнических анклавов и поощрений местных языков, образование на местных языках, на польском, на чешском, на украинском (русинском, как его называли) в Галиции – вот эта политика всегда официально осуждалась.
Австрия вообще была, особенно после наполеоновских войн, хотя и союзником, но она в имперском дискурсе была неудачником, такой смешной, нелепой, еще и коварной, хитрой, таким двуличным неудачником. Это очень хорошо видно в «Войне и мире». Толстой писал в 60-е годы, после Крымской войны, когда еще на Австрию добавилась дополнительная обида за ее враждебный нейтралитет. Он проецировал такое презрение к Австрии на начало XIX века, когда отношение еще не так сформировалось.И вот эта этническая политика, создание конгломерата территорий, каждая управляемая на своем особенном базисе из центра и в значительной доле автономная – эта политика всегда официально отвергалась, но что интересно: на практике имперские власти все-таки пытались экспериментировать, и использовать какие-то элементы этого поощрения самобытности.

Упрощая, можно сказать, что доминирующей моделью была прусская. Хотели быть как пруссаки, как германцы, это был своеобразный идеал. Опять-таки, это не противоречит тому, что я сказал вначале: о том, что некая изначальная модель России все-таки была однородной, гораздо более монолитной, чем империя была в действительности. Все-таки мало кто жил с комфортным чувством, взглядом на все это безбрежное, расползшееся многообразие. Инстинктивно хотелось простоты и уединоображивания, но поскольку из имперской администрации трезвые головы никогда не исчезали, они понимали ограниченность управленческих, административных, денежных ресурсов, необходимых для этого.
Австрийская политика, эта политика баланса и лавирования, политика уравновешения одной этнической группы другой казалась привлекательной, очень сложной, невыигрышной с точки зрения идеологии, потому что было очень трудно совместить подобную политику с репрезетацией самодержавия, но отдельные ее элементы находили какое-то применение.
Скажем, в Западном крае, в Ковенской губернии пытались поощрить литовскую идентичность и самосознание в противовес полякам. Задача там формулируется с определенной оглядкой на австрийский опыт Галиции.
( Read more... )

http://relig-articles.livejournal.com/52064.html Бабкин М.А. Приходское духовенство Российской православной церкви и свержение монархии в 1917 году // Вопросы истории. 2003. № 6.
Вследствие различного влияния перечисленных факторов, духовенство РПЦ на местах занимало неоднородную позицию относительно революционных событий: от выражения откровенной радости по поводу свержения монархии до заявления об аполитичном отношении к государственному перевороту. Так, в постановлениях епархиальных съездов, проходивших в Москве, Ярославле, Нижнем Новгороде и Екатеринославе, а также в резолюциях собраний духовенства Петрограда, Владивостока, Коломны, Одессы, Пензы и ряда других городов революционные события приветствовались как "обновление России на началах демократии". В этих постановлениях говорилось о принятии духовенством нового государственного строя и о сочувствии перевороту. Аналогичная позиция высказывалась и на различных благочиннических собраниях в Московской, Енисейской и Новгородской епархиях [5] .
Обновление страны ассоциировалось у церковных пастырей с наступлением коренных демократических изменений в государственной и общественной жизни. Духовенство публично и официально высказывало свое видение будущего страны, построенного на началах свободы, равенства, братства, правды, добра и справедливости. Об этом говорилось в постановлениях Подольского, Воронежского, Полтавского, Рижского и Ярославского епархиальных съездов, на Закавказском церковном соборе, на Всероссийском съезде военного и морского духовенства, на собраниях священнослужителей Коломны, Пензы и Вятки. В единогласно утвержденной резолюции Подольского съезда в качестве всенародного заявления прозвучало даже осуждение монархического строя, который был охарактеризован как отживший свой век [6] .
( Read more... )

Оригинал взят у simply_tatiana в Сироты Дюплесси

http://www.belta.by/ru/all_news/president/Lukashenko-priznal-chto-javljaetsja-storonnikom-reformirovanija-tserkvi_i_642270.html

"Очень долгие, длительные молебны, проповеди, а ведь взрослое поколение, много старушек просто не выдерживают это. Надо быть более краткими, компактными, более современными, - сказал Александр Лукашенко. - Я против того, чтобы люди в церкви 2-3 часа во время проповеди или молебна стояли на ногах, нигде не присесть".