Шляхом Сунь Цзы
Mar. 7th, 2016 06:10 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png)
![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
Сунь-цзы сказал:
"Война - это великое дело государства, основа жизни и смерти, Путь к выживанию или гибели. Это нужно тщательно взвесить и обдумать".
Увы, но до 1561 года днепровские казаки не знали, что такое Дао.
ШЛЯХОМ СУНЬ-ЦЗЫ
На чем базируется это смелое предположение? На том, что до начала Ливонской кампании (1561-1569 годов) днепровское казачество не имело никаких организационных структур. Слово «легитимных» мы даже употреблять не будем.
Но, позвольте, а как же массовое казакование жителей пограничья?
Да никак. Участие в баранте, наездах и набегах, ведь, не предусматривает формирования подразделений, частей и соединений. Тем более, в свободное от выполнения обязанностей по хозяйству время. И даже в свободное от выполнения служебных обязанностей (если мы говорим о панцирных боярах). банды ватаги вполне достаточно.
Даже если пограничные администраторы привлекали тех, для кого поиск хлеба казацкого становился профессией, то делали они это путем найма в конные слуги. У которых организационные структуры были, но отнюдь не казацкие.
В общем, не только об Инь и Ян, но и о Законе, «заключающем в себе организацию и предписания, Дао командования и снабжения» никто в степи и слыхом не слыхал.
Что же изменилось в 1561 году? Началось комплектование специальных казацких рот по сто человек личного состава во главе с ротмистром. За образец организационной структуры и вооружения была взята венгерская пехота. В поисках соответствующего контингента внимание было обращено на специфические навыки жителей южного пограничья.
Казацкие роты использовались для несения гарнизонной и сторожевой службы, сооружения укреплений, проведения разведки, фуражировки и продовольственного обеспечения. Отличающийся, скажем так, статус казацких подразделений подчеркивало и то, что казацкий ротмистр не был обязан получать специального разрешения для найма роты персонально у короля, а личный состав не делился на товарищей и пахолков, хотя должность ротмистра была шляхетской.
Во время Ливонской кампании количественный состав казацких рот достиг тысячи человек, во время Московской (1578-1580 годов) и Псковской (1581 года) кампаний вырос до четырех тысяч. При этом наблюдалось включение в состав пехотных казацких рот небольших подразделений казачьей конницы. Упоминаются подразделения не только в сто, но и триста человек. Рота казацкого ротмистра Андрея Шляхты состояла из 200 пеших казаков и 40 конных. А под командой оршанского старосты Филона Кмита было 500 человек казацкой пехоты и сто – казацкой конницы.
Смотр войска, проведенный летом 1580 года засвидетельствовал, что казаки «в отличие от прошлых времен вместо луков и стрел имеют на плече ружья и в седлах пистоли, а на боку – привычный меч (саблю)».
В общем, степные добытчики в Прибалтике учились военному делу должным образом и, по меркам Дикого Поля, разумеется, уже приближались к чему-то вроде Delta force и Specnaz в одном флаконе.
Но тут пришла беда, откуда не ждали. По Второму Литовскому Статуту (1566 года) шляхтичи получили право на свободное отчуждение и продажу земельных владений независимо от их происхождения. По условиям Люблинской унии значительная часть панцирных бояр не получила шляхетских прав.
В результате была подорвана экономическая база обороны пограничья, земельные «выслуги» или «службы» превратились в товар, мелкая шляхта стремительно разорялась, земли скупались магнатами. Лишенные средств к существованию, профессиональные военные были вынуждены хобби превращать в источник пропитания.
Вот тут-то правительство Сигизмунда II Августа, окрыленное видом грозно печающих шаг казацких рот, решило и рыбку съесть, и на ёлку влезть. Коронный гетман Юрий Язловецкий, чьей, видимо, инициативой и была первая казацкая реформа (1570-1572 годов), становится куратором казачества, а старшим над казаками был назначен Ян Бадовский - ротмистр роты реестровых казаков (в составе 300 человек). Таким образом, в казацкий обиход вошло волшебное слово "реестр", а, пускай и небольшой, но части казачества был предоставлен реальный (и привилегированный) юридический статус.
Проблема же заключалась в том, что только ветеранов казацких рот, не говоря про казакующих в степи, было на порядок больше, чем реестровых счастливчиков. А Ливонская кампания закончилась. И, как писал официальный историограф коронного канцлера Яна Замойского Генденштейн: «…войско наше было распущено и множество из него людей непривычных и не желающих трудиться, а привычных жить добычей с неприятельских земель, подалось до казаков…».
Именно с этого момента количество (и качество) нападений на татарские улусы на южном пограничье начало рости. Нас же интересует не поток жалоб и предложений султана и хана, обрушившийся в 1570-1578 годах на правительство Речи Посполитой, а содержащаяся в них информация о дислокации казачества. Упоминаются казаки черкасские, каневские, киевские, брацлавские, переяславские. Король обещает провести расследования в Черкассах, Каневе, Белой Церкви, Брацлаве, Виннице и Баре.
Что в этом удивительного? Не упоминается Низ (Запорожье). Т.е. Великий Луг.
Затем следует пауза 1579-1581 годов. И ниагара жалоб обрушивается вновь. Только теперь уже из переписки исчезает территория Ukrainy и появляется Низ.
Из чего мы можем сделать вывод о передислокации массы неприкаянных ветеранов на Запорожье.
Совершенно не случайно, что в 1581 году в ходе второй – баториевой – казацкой реформы, Ян Оришовский – новый ротмистр реестровой казацкой роты (уже в 532 человека), был назван «поручник казаков низовых запорожских». Это едва ли не первое упоминание сего словосочетания. Первая же интитулатура «Войско Запорожское» появляется в письме старшего Богдана Микошинского, датированного 22 мая 1586 года.
Оришовский – это тот самый брацлавский шляхтич, который заявившись на сейм с петицией о неуплате его реестровикам положенного жалованья, во время ее чтения в сеймовой избе уселся прямо на пол по образу и подобию козака Мамая (т.е. «по-турецки»). Чем настолько шокировал почтенную публику, что этот эпизод попал в сеймовый дневник.
Так вот, Оришовский стал заместителем (помощником) нового куратора над всем казачеством, старосты каневского и черкасского князя Михаила Вишневецкого. Оришовскому принадлежала военно-административная и судебная власть над казачеством, с помощью которой он был обязан в интересах Речи Посполитой превратить его в организованную и управляемую военную силу. Для этого ему были дарованы символы власти – клейноды: королевская хоругвь, булава, литавры, три пушки малого калибра, а также казачья резиденция – местечко Трахтемиров.
Замечательную картину портила исключительно приграничная администрация. Которая и после первой, и после второй реформ не признавала казацких вольностей. Обкладывала казаков налогами и повинностями, судила и карала по своему праву, присваивала имущество умерших (и т.д., и т.п.). Чем и было вызвано появление в 1582 году знаменитой грамоты Стефана Батория, которой он обращался к приграничным воеводам и старостам в связи с многочисленными жалобами казаков на нарушения их прав и вольностей.
Ассиметричным ответом на которые (нарушения т.е.) и стало перебазирование вольных людей подальше от начальства и поближе к кухне источнику добычи.
Таким образом, мы можем утверждать, что вербовка казаков для участия в кампаниях 1561-1581 годов и формирование из них тактических подразделений, является свидетельством того, что казачество не имело на тот момент собственных организационных структур. По-русски говоря, никакого Войска и никакой Запорожской Сечи в это время еще не существовало.
Военное развитие казачества было подкреплено правительственными социальными реформами 1570-1572 и 1578-1582 годов, даровавшими казакам статус отдельного воинского сословия.
Качественному и количественному росту казачества в этот период содействовал прилив в его ряды стремительно обезземеливавшихся панцирных бояр.
В результате, в начале 1580-х годов происходит перебазирование казачьих структур в плавни Великого Луга – на Низ (в Запорожье). Во всяком случае, для участия в Псковской кампании князь Михаил Вишневецкий спустился на Низ, где летом 1581 года произвел набор казаков. Во главе отряда в полторы тысячи человека он на челнах водой и конно по берегу поднялся до Чечерска, где присоединился к основным силам армии.
До создания Запорожской Сечи оставалось всего лишь одно десятилетие.
To be continued
To go back