Довавилонский язык
Jan. 19th, 2016 09:11 pm![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
elena_2004http://www.kinozapiski.ru/ru/article/sendvalues/854/
Беседа Артавазда ПЕЛЕШЯНА и Жана-Люка ГОДАРА
А.П.: По тем же причинам я никогда не ставил для себя вопрос о том, чтобы постоянно работать в рамках кино- или телестудии. Я пытался найти место, где я мог бы делать фильм спокойно. Иногда таким местом оказывалось телевидение. Самое важное — когда можешь говорить на своем собственном языке, на языке кино.
Часто говорят, что кино — синтез других искусств, а я думаю, что это не так. По мне, оно пошло с эпохи Вавилонской башни, с тех времен, когда еще не наступило разделение на разные языки. По техническим причинам оно появилось позже всех прочих искусств, но по природе своей оно им предшествует. Я стараюсь делать чистое кино, которое ничем не было бы обязано другим искусствам. Я стремлюсь к монтажу, который создавал бы вокруг себя эмоциональное магнитное поле.
Ж.-Л.Г.: Поскольку я довольно пессимистичен, я смотрю скорее в конец вещей, чем в их начало. Для меня кино — последнее проявление искусства, которое является западной идеей. Великой живописи уже нет, великого романа уже нет. Да, кино было довавилонским языком, который все понимали без необходимости выучивать. Моцарт нравился князьям, крестьяне его не слышали. А вот кинематографический эквивалент Моцарта, Чаплин, понравился всем.
Режиссеры пытались найти основу универсального единства кино, это тоже очень западный поиск. И это — монтаж. Они много об этом говорили, особенно в эпоху перемен. В двадцатом веке самой крупной переменой был переход от Российской Империи к СССР; и логично то, что именно русские дальше всего зашли в этом поиске, просто потому, что с приходом Революции общество старалось произвести монтаж между до- и послереволюционным.
А.П.: Кино опирается на три фактора: пространство, время, реальное движение. Эти три элемента существуют в природе, но из всех искусств только кино их охватывает. Благодаря им можно раскрыть тайное движение материи. Я убежден, что кино способно говорить одновременно языком философии, науки и искусства. Может быть, именно этого единства искали древние.
Беседа Артавазда ПЕЛЕШЯНА и Жана-Люка ГОДАРА
А.П.: По тем же причинам я никогда не ставил для себя вопрос о том, чтобы постоянно работать в рамках кино- или телестудии. Я пытался найти место, где я мог бы делать фильм спокойно. Иногда таким местом оказывалось телевидение. Самое важное — когда можешь говорить на своем собственном языке, на языке кино.
Часто говорят, что кино — синтез других искусств, а я думаю, что это не так. По мне, оно пошло с эпохи Вавилонской башни, с тех времен, когда еще не наступило разделение на разные языки. По техническим причинам оно появилось позже всех прочих искусств, но по природе своей оно им предшествует. Я стараюсь делать чистое кино, которое ничем не было бы обязано другим искусствам. Я стремлюсь к монтажу, который создавал бы вокруг себя эмоциональное магнитное поле.
Ж.-Л.Г.: Поскольку я довольно пессимистичен, я смотрю скорее в конец вещей, чем в их начало. Для меня кино — последнее проявление искусства, которое является западной идеей. Великой живописи уже нет, великого романа уже нет. Да, кино было довавилонским языком, который все понимали без необходимости выучивать. Моцарт нравился князьям, крестьяне его не слышали. А вот кинематографический эквивалент Моцарта, Чаплин, понравился всем.
Режиссеры пытались найти основу универсального единства кино, это тоже очень западный поиск. И это — монтаж. Они много об этом говорили, особенно в эпоху перемен. В двадцатом веке самой крупной переменой был переход от Российской Империи к СССР; и логично то, что именно русские дальше всего зашли в этом поиске, просто потому, что с приходом Революции общество старалось произвести монтаж между до- и послереволюционным.
А.П.: Кино опирается на три фактора: пространство, время, реальное движение. Эти три элемента существуют в природе, но из всех искусств только кино их охватывает. Благодаря им можно раскрыть тайное движение материи. Я убежден, что кино способно говорить одновременно языком философии, науки и искусства. Может быть, именно этого единства искали древние.
