![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
http://www.vostlit.info/Texts/Dokumenty/Russ/XVI/1560-1580/Dok_livon_vojne_2/pred1.htm
«Обидные списки» - источники, хорошо известные в историографии. В посольских книгах по сношениям России с Польшей ( РГАДА, Ф. 79) сохранился ряд подобных документов, но несколько более позднего времени (с 1580-х гг) 10. В данном документе в основном идет речь о наездах на поселения и дорожных грабежах. Разбойные отряды состояли, видимо, из городовых казаков Витебска, Дрисы, Дисны и прочих мелких служилых людей, вынужденно бездействовавших во время перемирия. Они были относительно многочисленны и хорошо организованы; возглавлялись своими начальниками периода военных действий. В противном случае трудно представить себе разгром русского отряда (обычно сопровождавшего обоз) из 20-50 вооруженных казаков или стрельцов. Например, стрелецкий отряд Д. Уварова потерял 11 человек убитых и 15 пищалей. Сильно страдало сельское население - его убивали, угоняли в плен, забирали скот и лошадей (иногда прямо с пашни), вымучивали пытками деньги. Иногда в плен забирали, видимо в расчёте на выкуп, богатых и знатных дворян (например, О. М. Клокачова, И. Ознобишина, кн. Василия Ростовского). Нападали даже на служилых и посошных людей, посланных на исправление дорог и мостов для проезда литовского посольства (см. № 6).
С другой стороны, в части документов (грамоты кн. А.И. [16] Ногтева-Суздальского С. М. Пацу - № 3-6) содержатся интересные сведения о хлебной торговле в этом регионе: русский воевода требует, чтобы с купцов - царских подданных не брали пошлин и не чинили им препятствий согласно договору (в противном случае угрожает соответственными санкциями против витебских торговцев), что свидетельствует об интенсивных торговых отношениях во время относительно недавно заключенного перемирия (22 июня 1570 г.).
Данные материалы позволяют также частично реконструировать состав военных сил Великого княжества Литовского на этом беспокойном участке границы, в том числе гарнизонов Витебска и Дрисы. Жалобы русской администрации отмечают активность продолжающейся на русско-литовском пограничье «малой войны» вопреки заключенному Иваном IV и Сигизмундом II Августом трехлетнему перемирию. Несмотря на относящиеся именно к спорному полоцкому участку границы предписания пограничным властям «не воевати ни зацепляти ничем» и «полоцких пригородов промеж описанных рубежей в тое з обу сторон до урочных [17] лет не вступатися» 20. Данные документы свидетельствуют одновременно о стремлении следовать букве договора, регулирующего порядок разрешения пограничных инцидентов: «А в те перемирные лета какова учинитца обида меж наших князей и людей в землях и в водех и в иных каких обидных делех, и наши князи и наместники и волостели украинные, сослався, обидным делом всяким управу вчинити на обе стороны» 21.
Полоцкий воевода, очевидно, неудовлетворенный реакцией на свои демарши своего витебского коллеги, вынужден был видимо аппелировать в высшую инстанцию - к канцлеру, понимая, что тот вряд ли будет заинтересован в углублении конфликта с возможным привлечением назначеных монархами с обеих сторон комиссий 22. В свете указанных грамот за апрель-июнь 1572 г. становится ясно, что ратификация московского «перемирного» договора в мае 1571 г. осуществленная Сигизмундом II Августом в присутствии царских послов кн. Т. Ф. Мещерского с товарищи, особенно способствовала урегулированию положения на полоцком рубеже. К сожалению, в известных доселе бумагах С. М. Паца не имеется иных подобных документов 23. Материалы эти не дают основания предположить, что события выливались в значительные военные операции; набеги как правило носили характер разведывательный («да посылал с Улы ротмистр Рочковской для языков и добычи») и терроризирующий, дабы не допускать оседания царских подданных на спорных территориях, а так же грабительский, поскольку иным путем литовским военачальникам не удалось бы обеспечить своих не получающих регулярного жалования [18] подчиненных 24. Однако в иных случаях литовская администрация сурово наказывала за грабеж и выражала готовность к полному удовлетворению потерпевших с российской стороны, возможно, правда, в связи со скандальным фактом ограбления подчинённых высокого церковного иерарха 25. Правда, и в данном случае далее обещаний дело за целый год не продвинулось, о чем кн. А.И. Ногтев напоминал С. Пацу в своей грамоте от 30 апреля 1572 г. (см. № 3).
«Обидные списки» - источники, хорошо известные в историографии. В посольских книгах по сношениям России с Польшей ( РГАДА, Ф. 79) сохранился ряд подобных документов, но несколько более позднего времени (с 1580-х гг) 10. В данном документе в основном идет речь о наездах на поселения и дорожных грабежах. Разбойные отряды состояли, видимо, из городовых казаков Витебска, Дрисы, Дисны и прочих мелких служилых людей, вынужденно бездействовавших во время перемирия. Они были относительно многочисленны и хорошо организованы; возглавлялись своими начальниками периода военных действий. В противном случае трудно представить себе разгром русского отряда (обычно сопровождавшего обоз) из 20-50 вооруженных казаков или стрельцов. Например, стрелецкий отряд Д. Уварова потерял 11 человек убитых и 15 пищалей. Сильно страдало сельское население - его убивали, угоняли в плен, забирали скот и лошадей (иногда прямо с пашни), вымучивали пытками деньги. Иногда в плен забирали, видимо в расчёте на выкуп, богатых и знатных дворян (например, О. М. Клокачова, И. Ознобишина, кн. Василия Ростовского). Нападали даже на служилых и посошных людей, посланных на исправление дорог и мостов для проезда литовского посольства (см. № 6).
С другой стороны, в части документов (грамоты кн. А.И. [16] Ногтева-Суздальского С. М. Пацу - № 3-6) содержатся интересные сведения о хлебной торговле в этом регионе: русский воевода требует, чтобы с купцов - царских подданных не брали пошлин и не чинили им препятствий согласно договору (в противном случае угрожает соответственными санкциями против витебских торговцев), что свидетельствует об интенсивных торговых отношениях во время относительно недавно заключенного перемирия (22 июня 1570 г.).
Данные материалы позволяют также частично реконструировать состав военных сил Великого княжества Литовского на этом беспокойном участке границы, в том числе гарнизонов Витебска и Дрисы. Жалобы русской администрации отмечают активность продолжающейся на русско-литовском пограничье «малой войны» вопреки заключенному Иваном IV и Сигизмундом II Августом трехлетнему перемирию. Несмотря на относящиеся именно к спорному полоцкому участку границы предписания пограничным властям «не воевати ни зацепляти ничем» и «полоцких пригородов промеж описанных рубежей в тое з обу сторон до урочных [17] лет не вступатися» 20. Данные документы свидетельствуют одновременно о стремлении следовать букве договора, регулирующего порядок разрешения пограничных инцидентов: «А в те перемирные лета какова учинитца обида меж наших князей и людей в землях и в водех и в иных каких обидных делех, и наши князи и наместники и волостели украинные, сослався, обидным делом всяким управу вчинити на обе стороны» 21.
Полоцкий воевода, очевидно, неудовлетворенный реакцией на свои демарши своего витебского коллеги, вынужден был видимо аппелировать в высшую инстанцию - к канцлеру, понимая, что тот вряд ли будет заинтересован в углублении конфликта с возможным привлечением назначеных монархами с обеих сторон комиссий 22. В свете указанных грамот за апрель-июнь 1572 г. становится ясно, что ратификация московского «перемирного» договора в мае 1571 г. осуществленная Сигизмундом II Августом в присутствии царских послов кн. Т. Ф. Мещерского с товарищи, особенно способствовала урегулированию положения на полоцком рубеже. К сожалению, в известных доселе бумагах С. М. Паца не имеется иных подобных документов 23. Материалы эти не дают основания предположить, что события выливались в значительные военные операции; набеги как правило носили характер разведывательный («да посылал с Улы ротмистр Рочковской для языков и добычи») и терроризирующий, дабы не допускать оседания царских подданных на спорных территориях, а так же грабительский, поскольку иным путем литовским военачальникам не удалось бы обеспечить своих не получающих регулярного жалования [18] подчиненных 24. Однако в иных случаях литовская администрация сурово наказывала за грабеж и выражала готовность к полному удовлетворению потерпевших с российской стороны, возможно, правда, в связи со скандальным фактом ограбления подчинённых высокого церковного иерарха 25. Правда, и в данном случае далее обещаний дело за целый год не продвинулось, о чем кн. А.И. Ногтев напоминал С. Пацу в своей грамоте от 30 апреля 1572 г. (см. № 3).
