![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
elena_2004Оригинал взят у ![[livejournal.com profile]](https://www.dreamwidth.org/img/external/lj-userinfo.gif)
oper_1974 в Сожжение на костре жида Боруха и капитан-поручика Возницына. 1738 г.
oper_1974 в Сожжение на костре жида Боруха и капитан-поручика Возницына. 1738 г. В семье капитан-поручика достославного российского флота Александра Возницына с некоторых пор стали происходить какие-то странные, необъяснимые на первый взгляд события. Они были явно несовместимы с происхождением капитана и его положением в обществе.
Глава семьи принадлежал к старинному дворянскому роду, предки его играли заметную роль еще в Великом Новгороде. Много позднее заслуженной известностью пользовался дядя Александра Прокофий Богданович Возницын, занимавший высокий пост в боярской Думе.
Его сестра, тетка Александра Возницына, была супругой адмирала И.А. Синявина. Сам Александр Возницын, человек образованный, также занимал хотя и не высокое, но далеко не последнее место в офицерском корпусе российского флота, ни в чем предосудительном никогда замечен не был.
Но вот супруга его стала замечать, что муж молится, повернувшись лицом к стене, а не к иконам, как это принято у православных. Подобное поведение оказалось не случайным, превратилось в норму, а потом обнаружилось кое-что и похуже: глава семьи во время трапезы за общим столом ест не все блюда.
Наконец, к изумлению и ужасу супруги, он вошел в домашнюю церковь, собрал все иконы и выбросил их в реку. Это было невиданно... Обо все этом супруга, не мешкая, сообщила в тайную канцелярию розыскных дел.
Ее начальник А.И. Ушаков к полученному доносу он отнесся со всей серьезностью и распорядился начать следствие. Так возникло "Дело о сожжении отставного морского флота капитан-поручика Александра Возницына за отпадение в еврейскую веру и Боруха Лейбова за совращение его".
Борух Лейбов, крупный купец-откупщик, проживал в Смоленской губернии. Его конфликт с православным населением имел застарелый характер: в селе Зверовичи, где жило немало евреев, он построил синагогу.
Православные обратились в Святейший синод с челобитной. Они жаловались на то, что Борух соорудил жидовскую школу (то есть синагогу), в которой бусурманскую свою веру отправляет, что он, Борух, ругает христианскую веру и даже избил до смерти священника Авраамия, который чинил ему, жиду, всяческие противности в строении школы.
Кроме того, жалобщики писали, что евреи, поселившиеся в Смоленской губернии, совращают православных в жидовскую веру.
Имя Лейбова встречается в русских документах с 1722 года. Именно тогда, 28 ноября, в Синод поступил извет от смоленских мещан Герасима Шилы и Семена Паскина.
В нем говорилось, что со времени присоединения Смоленского края к России (а именно с 1654 года), "жидовская поганая вера искоренена была без остатка", но вице-губернатор князь Василий Гагарин самовольно допустил сюда евреев в кабацкие и таможенные откупа.
Те размножились и "старозаконием своим превращают в жидовство христиан", заставляют их работать в воскресные дни и православные праздники, "отвращая от Церкви Божьей". Евреи будто бы продают мертвечину и "нечистые кушанья, не освященные молитвой", оскверняя тем самым простой народ.
А откупщик Борух Лейбов, ругался Христовой вере и до того обнаглел, что дерзнул построить в сельце Зверовичи "жидовскую школу" прямо рядом с церковью Николая Чудотворца. А когда тамошний священнослужитель отец Авраам "в строении школы в басурманской их вере укоризны чинил", Борух помянутого божьего пастыря "бил смертно и голову испроломил и, оковав, держал в железах", а хотя потом и освободил, "от того жидова мучения священник одержим был болезнью, и, не освободясь от нее, умер".
В том же году был подан и другой донос на Лейбова, написанный отцом Никитой Васильевым и дьяконом Григорием Никифоровым, якобы жид Борух и его жена мучили булавками и иглами служившую у них крестьянскую девицу Матрену Емельянову, чтобы извлечь из нее "руды" - захотелось нехристям христианской кровушки.
Решение Святейшего синода было весьма радикальным: синагогу разорить до основания, священные книги, которые там находятся, сжечь огнем. Что же до прочих обвинений в адрес Боруха, то вышел приказ: провести строгое расследование.
Евреев из этих мест решено было выселить, расследование же по неясным причинам так и не было доведено до конца. Как бы там ни было, Борух Лейбов к началу событий, связанных с Возницыным, имел уже солидный стаж общения с судебными властями. Теперь ему было предъявлено новое, куда более тяжкое обвинение: совращение православного человека в иудейскую веру.
Следователи установили, что в начале 30-х годов Борух часто наведывался в Москву по своим торговым делам. Там он и познакомился с Возницыным, жившим в древней столице после отставки от военно-морской службы. Знакомство вскоре перешло в тесную дружбу. Новые друзья довольно часто путешествовали; однажды они отправились в Польшу. Там Возницыну сделали обрезание, и он тайно принял иудаизм.
Вслед за тем Лейбова и Возницына арестовали и отправили в Санкт-Петербург. Доложили императрице, она повелела провести следствие с пристрастием - иными словами, обвиняемых подвергнуть пыткам. По прямому указанию Анны Иоанновны следственные материалы были переданы в Сенат - в те времена высшую судебную инстанцию государства.
Императрица опасалась, что пример Возницына может оказаться заразительным и пагубным для государства и церкви. В наставлении следователям предписывалось: "Ими, жидом Борухом Лейбовым и Возницыным, для изыскания истины, надлежит произвести указанные розыски, для того не покажется ли оный Борух и с ним кого сообщников в превращении еще и других кого из благочестивой, греческого исповедания веры в жидовский закон".
Круг следственных розысков значительно расширился: допросили крестьян из имения Возницына, кучеров, владельцев постоялых дворов, где останавливались Борух и Возницын. Тем не менее, основу обвинения составляли, как было заведено, собственные признания преступников, вырванные под пыткой.
Но тут произошло нечто неожиданное: юстиц-коллегия сочла следствие незавершенным и потребовала пересмотра дела. Из этой затеи ничего не вышло по той причине, что разгневанная императрица приказала в ударном порядке завершить процесс и вынести суровый приговор.
Сенат, не мешкая, вынес решение, продиктованное желанием Анны Иоанновны и указанием Ушакова: Александра Возницына, совращенного в жидовскую веру, и совратителя Боруха Лейбова "казнить смертью и сжечь, чтобы, смотря на то, невежды и богопротивники христианского закона отступать не могли и иные прелестники, как оный жид Борух, прельщать и в свои веры превращать не дерзали".
.jpg)
Этот устрашающий приговор, как видим, преследовал как охранительные, так и назидательные цели. Разумеется, императрица приговор Сената утвердила. Резолюция ее от 3 июля 1738 года гласила:
"Понеже оные, Возницын в принятии жидовской веры, а жид Борух Лейбов в превращении его через приметные свои увещания в жидовство сами повинились; и для того больше ими не разыскивать ни в чем, дабы далее сие богопротивное дело не продолжалось и такие богохульник Возницын и превратитель в жидовство жид Борух других прельщать не дерзали: того ради за такие их богопротивные вины ... обоих казнить смертию, сжечь".
Вскоре на Адмиралтейском острове, близ нового Гостиного двора, при стечении народа состоялось публичное сожжение на костре Александра Возницына и Боруха Лейбова. Возницын держался с большим достоинством и ободрял своего наставника. Имение Возницына перешло к его жене.
Глава семьи принадлежал к старинному дворянскому роду, предки его играли заметную роль еще в Великом Новгороде. Много позднее заслуженной известностью пользовался дядя Александра Прокофий Богданович Возницын, занимавший высокий пост в боярской Думе.
Его сестра, тетка Александра Возницына, была супругой адмирала И.А. Синявина. Сам Александр Возницын, человек образованный, также занимал хотя и не высокое, но далеко не последнее место в офицерском корпусе российского флота, ни в чем предосудительном никогда замечен не был.
Но вот супруга его стала замечать, что муж молится, повернувшись лицом к стене, а не к иконам, как это принято у православных. Подобное поведение оказалось не случайным, превратилось в норму, а потом обнаружилось кое-что и похуже: глава семьи во время трапезы за общим столом ест не все блюда.
Наконец, к изумлению и ужасу супруги, он вошел в домашнюю церковь, собрал все иконы и выбросил их в реку. Это было невиданно... Обо все этом супруга, не мешкая, сообщила в тайную канцелярию розыскных дел.
Ее начальник А.И. Ушаков к полученному доносу он отнесся со всей серьезностью и распорядился начать следствие. Так возникло "Дело о сожжении отставного морского флота капитан-поручика Александра Возницына за отпадение в еврейскую веру и Боруха Лейбова за совращение его".
Борух Лейбов, крупный купец-откупщик, проживал в Смоленской губернии. Его конфликт с православным населением имел застарелый характер: в селе Зверовичи, где жило немало евреев, он построил синагогу.
Православные обратились в Святейший синод с челобитной. Они жаловались на то, что Борух соорудил жидовскую школу (то есть синагогу), в которой бусурманскую свою веру отправляет, что он, Борух, ругает христианскую веру и даже избил до смерти священника Авраамия, который чинил ему, жиду, всяческие противности в строении школы.
Кроме того, жалобщики писали, что евреи, поселившиеся в Смоленской губернии, совращают православных в жидовскую веру.
Имя Лейбова встречается в русских документах с 1722 года. Именно тогда, 28 ноября, в Синод поступил извет от смоленских мещан Герасима Шилы и Семена Паскина.
В нем говорилось, что со времени присоединения Смоленского края к России (а именно с 1654 года), "жидовская поганая вера искоренена была без остатка", но вице-губернатор князь Василий Гагарин самовольно допустил сюда евреев в кабацкие и таможенные откупа.
Те размножились и "старозаконием своим превращают в жидовство христиан", заставляют их работать в воскресные дни и православные праздники, "отвращая от Церкви Божьей". Евреи будто бы продают мертвечину и "нечистые кушанья, не освященные молитвой", оскверняя тем самым простой народ.
А откупщик Борух Лейбов, ругался Христовой вере и до того обнаглел, что дерзнул построить в сельце Зверовичи "жидовскую школу" прямо рядом с церковью Николая Чудотворца. А когда тамошний священнослужитель отец Авраам "в строении школы в басурманской их вере укоризны чинил", Борух помянутого божьего пастыря "бил смертно и голову испроломил и, оковав, держал в железах", а хотя потом и освободил, "от того жидова мучения священник одержим был болезнью, и, не освободясь от нее, умер".
В том же году был подан и другой донос на Лейбова, написанный отцом Никитой Васильевым и дьяконом Григорием Никифоровым, якобы жид Борух и его жена мучили булавками и иглами служившую у них крестьянскую девицу Матрену Емельянову, чтобы извлечь из нее "руды" - захотелось нехристям христианской кровушки.
Решение Святейшего синода было весьма радикальным: синагогу разорить до основания, священные книги, которые там находятся, сжечь огнем. Что же до прочих обвинений в адрес Боруха, то вышел приказ: провести строгое расследование.
Евреев из этих мест решено было выселить, расследование же по неясным причинам так и не было доведено до конца. Как бы там ни было, Борух Лейбов к началу событий, связанных с Возницыным, имел уже солидный стаж общения с судебными властями. Теперь ему было предъявлено новое, куда более тяжкое обвинение: совращение православного человека в иудейскую веру.
Следователи установили, что в начале 30-х годов Борух часто наведывался в Москву по своим торговым делам. Там он и познакомился с Возницыным, жившим в древней столице после отставки от военно-морской службы. Знакомство вскоре перешло в тесную дружбу. Новые друзья довольно часто путешествовали; однажды они отправились в Польшу. Там Возницыну сделали обрезание, и он тайно принял иудаизм.
Вслед за тем Лейбова и Возницына арестовали и отправили в Санкт-Петербург. Доложили императрице, она повелела провести следствие с пристрастием - иными словами, обвиняемых подвергнуть пыткам. По прямому указанию Анны Иоанновны следственные материалы были переданы в Сенат - в те времена высшую судебную инстанцию государства.
Императрица опасалась, что пример Возницына может оказаться заразительным и пагубным для государства и церкви. В наставлении следователям предписывалось: "Ими, жидом Борухом Лейбовым и Возницыным, для изыскания истины, надлежит произвести указанные розыски, для того не покажется ли оный Борух и с ним кого сообщников в превращении еще и других кого из благочестивой, греческого исповедания веры в жидовский закон".
Круг следственных розысков значительно расширился: допросили крестьян из имения Возницына, кучеров, владельцев постоялых дворов, где останавливались Борух и Возницын. Тем не менее, основу обвинения составляли, как было заведено, собственные признания преступников, вырванные под пыткой.
Но тут произошло нечто неожиданное: юстиц-коллегия сочла следствие незавершенным и потребовала пересмотра дела. Из этой затеи ничего не вышло по той причине, что разгневанная императрица приказала в ударном порядке завершить процесс и вынести суровый приговор.
Сенат, не мешкая, вынес решение, продиктованное желанием Анны Иоанновны и указанием Ушакова: Александра Возницына, совращенного в жидовскую веру, и совратителя Боруха Лейбова "казнить смертью и сжечь, чтобы, смотря на то, невежды и богопротивники христианского закона отступать не могли и иные прелестники, как оный жид Борух, прельщать и в свои веры превращать не дерзали".
Этот устрашающий приговор, как видим, преследовал как охранительные, так и назидательные цели. Разумеется, императрица приговор Сената утвердила. Резолюция ее от 3 июля 1738 года гласила:
"Понеже оные, Возницын в принятии жидовской веры, а жид Борух Лейбов в превращении его через приметные свои увещания в жидовство сами повинились; и для того больше ими не разыскивать ни в чем, дабы далее сие богопротивное дело не продолжалось и такие богохульник Возницын и превратитель в жидовство жид Борух других прельщать не дерзали: того ради за такие их богопротивные вины ... обоих казнить смертию, сжечь".
Вскоре на Адмиралтейском острове, близ нового Гостиного двора, при стечении народа состоялось публичное сожжение на костре Александра Возницына и Боруха Лейбова. Возницын держался с большим достоинством и ободрял своего наставника. Имение Возницына перешло к его жене.
