Молчи-будь хитрым
Jan. 21st, 2014 11:20 am![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
elena_2004Председатель комитета по здравоохранению Минского горисполкома Сиренко в течение семи минут покачивал головой в ответ на вопросы
В среду, 15 января журналист «Нашей Нивы» пережил незабываемые минуты. Все началось с желания узнать больше о созданной 8 января при комитете по здравоохранению Мингорисполкома комиссии, призванной рассмотреть требования протестующих сотрудников службы скорой помощи.
О деятельности комиссии и ее предложениях известно немного, и логичным казалось задать вопрос представителю системы — председателю комитета по здравоохранению Виктору Сиренко.
Связаться с Сиренко оказалось почти невыполнимой задачей. С самого утра до 3 часов дня, по словам секретаря, его не бывает в офисе: Сиренко — или в Мингорисполкоме, или в Министестве здравоохранения. После 15.00 он приходит в свой кабинет, но очень занят и не может отвечать. Ожидать приходилось в среднем от 15 до 25 минут, после чего занятость чиновника обычно продлевалась на 10 минут, по истечении которых секретарь переставала брать трубку, а потом заканчивался рабочий день…
После нескольких дней таких попыток стало ясно, что шансов услышать даже «без комментариев» от Виктора Ивановича не остается. Но вдруг появился луч надежды: 15 января — третья среда месяца, а каждую третью среду месяца у Сиренко — приемный день. Я снова набрал номер приемной и попросил секретаршу записать меня прием, хотя заранее был готов к ответу «Простите, но мест нет». На удивление, секретарь сообщила: «Могу записать вас на 15:00. Вам подходит это время?».
В 14:45 в среду со списком вопросов я сидел в приемной Сиренко. Кроме меня — никого. Сиренко не было также. Секретарь предупредила, что он задерживается на 15 минут. Подчиненные Сиренко очень хотели его увидеть: они заходили с интервалом в минуту-две и спрашивали, не появился ли начальник, ведь нужно подписать документы. Секретарша только вздыхала: «Вы же знаете нашего… Полетел куда-то, ничего не сказал…»
Надо отметить, Сиренко был пунктуален и задержался ровно на 15 минут. Он вошел в свой кабинет, чтобы раздеться. Все вокруг засуетились. Появилась женщина, наверное, заместитель Сиренко. Она назвала номер кабинета, в котором проходит прием граждан. Еще раз поинтересовалась, какое издание я представляю. Сиренко и его помощница вошли первыми. Вдруг ко мне подошла секретарша и как бы доверительно спросила: «У вас, надеюсь, нейтральные вопросы?» Я спросил в ответ, что означает «нейтральный вопрос», однако мне не ответили.
В комнате для приема за овальным столом заняли место Сиренко с помощницей, напротив посадили меня. Я достал телефон, включил диктофон, положил его перед собой. Далее разговор шел следующим образом:
— Добрый день, Виктор Иванович, я журналист «Нашей Нивы». Пришел к вам на прием, так как, к сожалению, не смог дозвониться. Я интересуюсь судьбой протеста медиков скорой помощи. Можете ли вы сообщить какие-либо итоги работы комиссии?
Сиренко молча кивал головой.
— Простите?
Сиренко продолжал кивать и развел руками.
— Простите, вы не хотите отвечать на вопрос? Насколько можете, пожалуйста, ответьте как-нибудь?
Сиренко отрицательно покачал головой.
— Пожалуй, расскажете о встрече с медиками 8 января? Какая из сторон стала инициатором этой встречи?
Сиренко молчал.
— Хорошо. Не могли бы вы рассказать о составе комиссии? Какие специалисты в нее вошли?
Сиренко молчал.
— Есть еще один вопрос. Почему ни на сайте комитета по здравоохранению, ни на сайте Мингорисполкома так и не появилось сообщение о создании комиссии?
Наконец Сиренко почти шепотом сказал: «Вы получите ответы в письменном виде по адресу, который указали при регистрации на встречу».
Я поинтересовался, каким образом мне ответят на вопросы, которые даже не записываются.
«Записываются», — прошептал Сиренко.
В следующий момент секретарша молча показала рукой на лежащую на столе стопку. Там, среди каких-то ежедневников и еще чего-то лежал диктофон (о котором, кстати, не предупредили в соответствии с «Законом об обращениях граждан и юридических лиц»). А всего за несколько минут до этого Сиренко жестами давал понять, что любая фото и видеосъемка в данной ситуации запрещена. Но на вопрос, каким законом это запрещается, лишь развел руками.
Во время приема у Сиренко я несколько раз едва сдержал смех, ведь ситуация напоминала театр абсурда: передо мной сидит чиновник, ответственный за всё здравоохранение двухмиллионного города, которого я, как и мои родители и коллеги, финансирую из своих налогов. И он, как ребенок, играет в молчанку, время от времени кивая головой и разводя руками.
Если говорить серьезно, этот «монолог с чиновником» — хорошая иллюстрация декларируемой «открытости» для граждан правительства, в целом, и Министерства здравоохранения, в частности. Недаром Минздрав занял первое место в прошлогоднем рейтинге закрытости министерств для СМИ. Однако, пожалуй, полезнее все же посмеяться, ведь возмущаться каждой подобной ситуацией — здоровья не хватит.
В среду, 15 января журналист «Нашей Нивы» пережил незабываемые минуты. Все началось с желания узнать больше о созданной 8 января при комитете по здравоохранению Мингорисполкома комиссии, призванной рассмотреть требования протестующих сотрудников службы скорой помощи.
О деятельности комиссии и ее предложениях известно немного, и логичным казалось задать вопрос представителю системы — председателю комитета по здравоохранению Виктору Сиренко.
Связаться с Сиренко оказалось почти невыполнимой задачей. С самого утра до 3 часов дня, по словам секретаря, его не бывает в офисе: Сиренко — или в Мингорисполкоме, или в Министестве здравоохранения. После 15.00 он приходит в свой кабинет, но очень занят и не может отвечать. Ожидать приходилось в среднем от 15 до 25 минут, после чего занятость чиновника обычно продлевалась на 10 минут, по истечении которых секретарь переставала брать трубку, а потом заканчивался рабочий день…
После нескольких дней таких попыток стало ясно, что шансов услышать даже «без комментариев» от Виктора Ивановича не остается. Но вдруг появился луч надежды: 15 января — третья среда месяца, а каждую третью среду месяца у Сиренко — приемный день. Я снова набрал номер приемной и попросил секретаршу записать меня прием, хотя заранее был готов к ответу «Простите, но мест нет». На удивление, секретарь сообщила: «Могу записать вас на 15:00. Вам подходит это время?».
В 14:45 в среду со списком вопросов я сидел в приемной Сиренко. Кроме меня — никого. Сиренко не было также. Секретарь предупредила, что он задерживается на 15 минут. Подчиненные Сиренко очень хотели его увидеть: они заходили с интервалом в минуту-две и спрашивали, не появился ли начальник, ведь нужно подписать документы. Секретарша только вздыхала: «Вы же знаете нашего… Полетел куда-то, ничего не сказал…»
Надо отметить, Сиренко был пунктуален и задержался ровно на 15 минут. Он вошел в свой кабинет, чтобы раздеться. Все вокруг засуетились. Появилась женщина, наверное, заместитель Сиренко. Она назвала номер кабинета, в котором проходит прием граждан. Еще раз поинтересовалась, какое издание я представляю. Сиренко и его помощница вошли первыми. Вдруг ко мне подошла секретарша и как бы доверительно спросила: «У вас, надеюсь, нейтральные вопросы?» Я спросил в ответ, что означает «нейтральный вопрос», однако мне не ответили.
В комнате для приема за овальным столом заняли место Сиренко с помощницей, напротив посадили меня. Я достал телефон, включил диктофон, положил его перед собой. Далее разговор шел следующим образом:
— Добрый день, Виктор Иванович, я журналист «Нашей Нивы». Пришел к вам на прием, так как, к сожалению, не смог дозвониться. Я интересуюсь судьбой протеста медиков скорой помощи. Можете ли вы сообщить какие-либо итоги работы комиссии?
Сиренко молча кивал головой.
— Простите?
Сиренко продолжал кивать и развел руками.
— Простите, вы не хотите отвечать на вопрос? Насколько можете, пожалуйста, ответьте как-нибудь?
Сиренко отрицательно покачал головой.
— Пожалуй, расскажете о встрече с медиками 8 января? Какая из сторон стала инициатором этой встречи?
Сиренко молчал.
— Хорошо. Не могли бы вы рассказать о составе комиссии? Какие специалисты в нее вошли?
Сиренко молчал.
— Есть еще один вопрос. Почему ни на сайте комитета по здравоохранению, ни на сайте Мингорисполкома так и не появилось сообщение о создании комиссии?
Наконец Сиренко почти шепотом сказал: «Вы получите ответы в письменном виде по адресу, который указали при регистрации на встречу».
Я поинтересовался, каким образом мне ответят на вопросы, которые даже не записываются.
«Записываются», — прошептал Сиренко.
В следующий момент секретарша молча показала рукой на лежащую на столе стопку. Там, среди каких-то ежедневников и еще чего-то лежал диктофон (о котором, кстати, не предупредили в соответствии с «Законом об обращениях граждан и юридических лиц»). А всего за несколько минут до этого Сиренко жестами давал понять, что любая фото и видеосъемка в данной ситуации запрещена. Но на вопрос, каким законом это запрещается, лишь развел руками.
Во время приема у Сиренко я несколько раз едва сдержал смех, ведь ситуация напоминала театр абсурда: передо мной сидит чиновник, ответственный за всё здравоохранение двухмиллионного города, которого я, как и мои родители и коллеги, финансирую из своих налогов. И он, как ребенок, играет в молчанку, время от времени кивая головой и разводя руками.
Если говорить серьезно, этот «монолог с чиновником» — хорошая иллюстрация декларируемой «открытости» для граждан правительства, в целом, и Министерства здравоохранения, в частности. Недаром Минздрав занял первое место в прошлогоднем рейтинге закрытости министерств для СМИ. Однако, пожалуй, полезнее все же посмеяться, ведь возмущаться каждой подобной ситуацией — здоровья не хватит.
